На фронтах третьей мировой войны. Война радаров - [11]

Иногда Георгий и его товарищи думали, что их завод и их радиолокационный комплекс что-то вроде ложного аэродрома, средство большой дезинформации противника. А где-то делается настоящая, современная, «главная» техника, которая и будет обеспечивать противовоздушную оборону страны.

И вдруг — последнее кольцо обороны Москвы! Двадцать пять километров от Кремля! Неужели это лучшее, что сегодня есть в стране? Да, похоже, так оно и оказалось.

Ситуация эта сложилась не вдруг. Как представилось это Георгию позже, когда он побывал на главных полигонах ПВО страны, по рассказам старших, бывалых разработчиков, здесь не обошлось без волюнтаристских решений Хрущева, «дорогого Никиты Сергеевича». Соревновались две системы построения отечественной противовоздушной обороны: территориальная и объектовая. Эти две системы противопоставлялись постоянно, и соперничество между ними так и не закончено, потому что свои преимущества есть у каждой из них. Объектовая оборона ясна и понятна. Есть защищаемый объект, именно на уничтожение этого объекта нацелена атака противника, значит именно у этого объекта и надо сосредоточить мощное оружие отражения атаки — радиолокаторы, зенитные ракеты «земля-воздух», зенитные орудия. Но время, время! Если не подготовить всю эту технику к работе, к бою — она не сумеет выполнить свою задачу, ее просто не успеют включить, так как противник, безусловно, постарается действовать скрытно. Конечно, хорошо бы держать всю объектовую оборону постоянно включенной, теоретически это возможно. На практике же это не реально из-за огромных финансовых затрат, вызываемых сравнительно небольшим моторесурсом технических средств ПВО, их конечной надежностью, потребностью в периодическом ремонте, следовательно — в многократном дублировании техники и т. д. Да и разведка противника заблаговременно выведает всю необходимую информацию для организации противодействия системе ПВО — от радиоборьбы путем постановки радиопомех до прямого нападения на средства ПВО.

Зато объектовая система обороны базируется на стационарных позициях, которые легко использовать при модернизации техники. Здесь легче найти необходимые кадры для поддержания всей этой техники в готовности, легче создать бытовые условия для обслуживающего персонала. Есть еще и ситуации, где без объектовой обороны в принципе не обойтись, например оборона одиночного корабля. Или оборона Москвы.

Много позже, когда «Алатау» было развернуто уже не один десяток, и отовсюду шли жалобы на ненадежную и сложную аппаратуру защиты от помех, Георгию случилось встретиться с офицером, служившим на той, первой его подмосковной точке. «Что, защита у вас не работает?» — «Ну, почему же, работает.» — «А вы, что, ее включаете!?» — «Разумеется!» — «А когда же вы включаете режим защиты?» — «Да как входит цель в помехи, так и включаем.» — «И работает?» — «Работает!» — «Да как же это у вас работает, когда ни у кого не работает?!» — «А у нас на этой аппаратуре майор сидит!»

Вот что значит Москва! И должность смогли найти, и толкового офицера!

Кстати, подобная аппаратура в зенитно-ракетном комплексе С-75 тоже работала, и работала неплохо. С офицерами в зенитно-ракетных войсках (ЗРВ) тоже было полегче, чем в радиотехнических войсках противовоздушной обороны — РТВ ПВО.

Мы отвлеклись. Вернемся к двум концепциям ПВО — объектовой и распределенной.

Чтобы преодолеть главный недостаток объектовой ПВО — недостаток времени на подготовку к отпору нападающей стороне — приходится вводить предполье. На удалении от объекта строится еще одно, и еще одно кольцо ПВО, уничтожающее средства воздушного нападения на подлете, и предупреждающее внутренние кольца о нападении.

В конце концов над территорией создается сплошное радиолокационное поле, по данным которого наводятся и ракеты, и самолеты истребительной авиации. По данным поля приводится в готовность объектовая оборона.

Заманчивой оказалась доктрина сплошного радиолокационного поля. Георгий слышал, что на испытаниях комплекса объектовой обороны, «Пирамида-Урал-Даль», генеральным конструктором которого был Лавочкин, тот самый великий авиаконструктор, присутствовал лично Никита Сергеевич Хрущев. Техника была громоздкой, сложной, и как все опытные образцы, не отработанной и ненадежной. Сбои в работе срывали наведение ракет, которые тоже входили в состав комплекса. (Их долго еще после этого возили на парадах по Красной площади). А еще скончался Лавочкин… Говорят, Никита Сергеевич спросил, какие есть альтернативы. И тут под руку попался мобильный вариант стационарного зенитно-ракетного комплекса. Характеристики его были и по нынешним временам впечатляющими.

Кстати, именно очередная модификация этого комплекса повинна в уничтожении украинскими силами ПВО российского пассажирского самолета в 2002 году над Черным морем, аж за 200 километров от места запуска ракеты. Очевидно, сами украинские военные никак не собирались сбивать пассажирский самолет за двести километров от полигона. И не сбили бы, если б действовало то сплошное поле ПВО страны, которое столько лет создавали над СССР. Самонаводящаяся ракета летела через все Черное море, мимо Геленджика, где на горе Плоская Георгий вводил в строй и проводил испытания модернизированного «Алатау», мимо Гудауты, где стоял такой же комплекс. Эти радиолокационные комплексы подобные ракеты обнаруживали даже в условиях помех, а уж в свободном-то пространстве проблем с обнаружением не могло быть. Но… Ракету запускала (и потеряла из виду) «незаможна и незалежна» Украина, Гудаута оказалась в самопровозглашенной Абхазии, а Геленджик — в России. И если раньше в считанные минуты непослушную ракету обнаружили бы и уничтожили, то теперь взаимодействие ПВО трех государств — это проблема! Ракета была потеряна, невинные люди погибли.