На фланге линии Маннергейма. Битва за Тайпале - [57]

Зона действий 49-й дивизии включала в себя участок к северо-востоку от оврага Мустаоя с находившейся прямо над ним высотой 13,2 (с ДОТом № 7), затем четвертую и пятую финские позиции в Теренттиля, отождествляя их с находящейся за ними высотой «Груша» с ДОТами № 13, 14 и 15, и далее район речки Каарна-йоки с ДОТом № 561 («Луговым казематом» по финской терминологии). Нумерация обнаруженных огневых точек противника явно показывает, что советские разведчики принимали за бетонный ДОТ любое финское укрепление, на деле являющееся не бетонным, а дерево-земляным или обложенным гранитными камнями сооружением.

В тех случаях, когда условия позволяли, против выявленных бетонных сооружений устанавливались орудия на прямую наводку, и наносимые ДОТам повреждения зачастую не позволяли больше их гарнизонам вести из них огонь. Учитывая свой опыт командования дивизионом тяжелых орудий, Грендаль разработал и внедрил практику блокировки ДОТов посредством крупнокалиберных пушек. Надо понять, какие неимоверные усилия требовались от советских артиллеристов, когда они по колено в снегу, теряя людей, опять же, под пулями выкатывали 203-мм махину непосредственно на прямую видимость и открывали огонь.

В случае успешного попадания в укрепление противника страшный удар пробивал насквозь бетонную стену постройки. Но даже тогда, когда снаряд лишь задевал ДОТ и взрывался в непосредственной близости от финской амбразуры, взрывная волна была такой мощи, что находящиеся в ДОТе солдаты все поголовно оказывались контуженными. Многие из тех, кого на специальных «лодках» оттаскивали в лазареты финские санитары, еще долго не могли восстановить зрение, слух и внятную речь. Порой после таких ударов в каземате лежали невредимые с виду тела, и только по сочащейся из глаз и ушей крови было ясно, что стало причиной смерти людей.

Но все-таки самым большим злом для противника была моральная усталость от разведывательных вылазок советских подразделений. Все занятые в обороне финны, от высокого командования до окопного пехотинца, постоянно находились в напряжении. Они ждали удара каждый день, ночь, они тщательно проверяли и перепроверяли донесения разведчиков и дозоров, они были готовы в любой момент вскочить с койки, чтобы приложить усилия к ликвидации вражеского прорыва. И напряжение это росло изо дня в день, поскольку, наблюдая наращивание сил по ту сторону фронта, Маннергейм с тревогой констатировал, что финский резерв вооружений, боеприпасов, а самое главное, личного состава по всем оценкам уступал неприятелю в разы. Впрочем, его тревогу осознавал и весь финский генералитет, включая командующего III армейским корпусом. Оценивая общую обстановку по сравнению с полным яростных атак советских войск декабрем как спокойную, генерал Хейнрикс подписал приказ, в котором призвал максимальным образом использовать наступившее затишье для укрепления оборонительных позиций — ждать милости не приходилось, и надо было готовиться к худшему.

Как уже говорилось, финны не ограничивались пассивным ожиданием своей участи. Обладая более чем скромными силами авиации и артиллерии и постоянной нехваткой живой силы, они тем не менее пытались определенным способом влиять на действия атакующих вражеских войск. Время от времени одетые в белые маскировочные костюмы группы лыжников организовывали внезапные рейды на занятую противником территорию. Конечно, силы их были минимальны, и носили такие вылазки чисто разведывательную функцию, но их действия доставляли немало неудобств красным командирам, не говоря уже о панике среди бойцов, которую вызывало появление финнов в своем тылу. Один из таких случаев описан в рапорте политрука Бороздкина, который, видимо, был обязан его написать, чтобы отвести обвинения в безынициативности от комиссара одного из полков: «В ночь с 15 на 16 января 1940 г., во время попытки белофиннов просочиться в глубь территории, занятой 220 СП и 40-м артполком, 4-я рота 220 СП, расположенная впереди НП и КП 40 АП, беспорядочно оставляла свои позиции, уходя в тыл, и оставляя, таким образом, наблюдательный и командный пункты 40 АП без охраны. При сообщении комиссару полка Горбунову одним из командиров штаба: „Нас окружают!“ Горбунов, находясь в землянке, приказал составу штаба (6–7 человек): „Взять оружие, помните — живыми не сдаваться, драться до последнего“.

Выскочив из землянки, Горбунов, останавливая бегущих бойцов 4-йроты, крикнул: „Куда вы бежите, изменники Родины! Стой! Занимай оборону!“ Явившемуся к нему политруку роты приказал вести роту вперед и занять оборону. Это приказание было выполнено, 4-я рота была приведена в порядок и заняла свои позиции. Все это происходило при сильной стрельбе нашей артиллерии, беспорядочной ружейно-пулеметной стрельбе, при некотором паническом бегстве 4-й роты. В распоряжении комиссара Горбунова было 6–7 человек. Не зная точной обстановки, Горбунов, быстро сориентировался и, проявив волю, восстановил положение, организовал оборону командного пункта артполка»[55].

Нередко финские разведчики использовали для донесений собак. Проведя рейд по тылам противника, они укрепляли на ошейнике пса боевое донесение и отпускали его. Когда в советских частях обнаружили, что перебегающие лед Суванто-ярви животные являются ценным связником врага, за ними началась настоящая охота.