На фарватерах Севастополя - [66]

В третий раз спустился к мине Охрименко уже вооруженный ключами из немагнитных сплавов, изготовленными по слепкам. Снова на ощупь нашел в мутном полусвете горловину — здесь инерционный взрыватель. Ключом Охрименко осторожно сделал полуоборот, и постепенно инерционный взрыватель вышел из своего гнезда.

Опершись руками на мину, Охрименко отдохнул. Нажимая головой клапан скафандра, потравил воздух, и пузырьки, догоняя друг друга, побежали наверх. Пузырьки лопались и шипели, словно вода закипела. Наблюдавший за работой водолаз Викулов был спокоен: все хорошо. И снова осторожно нащупав запальный стакан, Охрименко постепенно вытянул его из гнезда. Но несмотря на то, что стакан почти вышел наружу, вытащить его оказалось невозможно: мина лежала на боку, следовало подкопать грунт или чуть сдвинуть, повернуть ее; сделать это Охрименко был не в силах. Затратив много труда, он вставил запальный стакан на место, в гнездо. Сигналом вызвал на помощь водолаза Викулова, своего терпеливого учителя. Вдвоем они чуть сдвинули мину: этого было достаточно. И снова Охрименко, оставшись один, начал все сначала — виток за витком выдвигал он запальный стакан из корпуса мины. И когда, казалось, самое главное уже сделано, удар по голове снова оглушил Охрименко. Шатаясь, он пошел на подъем. И вовремя. Снаряды все кучнее ложились вокруг водолазного бота. Немцы приметили его и решили потопить. Бот кренился, в борту в нескольких местах зияли пробоины. Ранило рулевого и обоих мотористов. Еще немножко, и бот захлебнется и затонет. Охрименко сидел на корме в резиновой рубашке, прижимая к груди инструменты. Неужели бот затонет и пойдет насмарку вся работа? Но моторы еще работали, и водолазный бот с крепом на левый борт успел уйти за северный мыс, к Константиновскому равелину.

За ночь бот отремонтировали, и ранним утром, в серой полумгле рассвета, водолазы застропили мину и притопили понтон. Когда из него откачали воду, мина повисла в воде, и в таком положении на длинном пеньковом тросе катер прибуксировал ее в отдаленную Песчаную бухту.

В бухте экспедицию уже ожидал Охрименко. Автомашина вытащила мину на песчаный берег. Разоружение ее должно было продолжаться на берегу. Мина и сейчас была опасной незнакомкой, так как неизвестно, какие заряды–ловушки запрятаны внутри ее корпуса.

Утро в этот день было теплым, весенним. Голубое бескрайнее море, чуть волнуясь, лежало у берегов. Волны, легко набегая на прибрежный песок, шипели и искрились. Лопались белые пузырьки пены, и волны, отступая назад, обнажали свежепромытый крупный песок.

Готовясь к решительной схватке с миной. Охрименко вспомнил катастрофу, которая произошла в Новороссийске.

Это было в сентябре 1941 года. Единственный уцелевший участник разоружения мины капитан–лейтенант А. И. Малов рассказал ему о том, что произошло на берегах Цемесской бухты.

После налета вражеской авиации на Новороссийский порт на небольшой глубине в гавани у борта боевого корабля была обнаружена донная мина. Как и сейчас, водолазы приподняли мину на понтоне, катер отбуксировал ее к Суджукской косе, в безлюдное место, и полуторка благополучно вытащила ее на берег. Мина лежала на пляже, зарывшись своими тупыми обводами в гальку и крупный белый песок. К ней шли по берегу три человека. Инженер Борис Лишневский и военные моряки — капитан–лейтенант Малов и старший лейтенант Богачек. Они шли спокойно, как на обычную работу, неся в руках приборы и ключи, шли, чтобы разоружить мину противника.

Оставалось несколько шагов до обсыхающей на ветру грузной, неподвижной мины, когда капитан–лейтенант Малов нагнулся к валявшемуся на песке пеньковому тросу, которым вытаскивали из воды мину, и сказал, обращаясь к Богачеку:

— Смотри, Семен Ильич, какой трос, и тот лопнул, как нитка. Тяжелая мина!

Богачев и Маслов стали разглядывать разорванный трос, а ушедший вперед инженер Лишневский уже стоял возле мины и осматривал ее.

И вдруг раздался оглушительный взрыв, и черный столб дыма поднялся ввысь.

Когда дым рассеялся, у самого уреза воды лежал тяжелораненый Малов. Тела убитых Лишневского и Богачека были силой взрыва сброшены в море.

Все это вспомнил капитан–лейтенант Охрименко, приступая к окончательному разоружению мины. Сейчас он должен был снять крышку, за которой находятся самые сложные и хитрые приборы. Но и там, чтобы преградить дорогу любопытным, мог быть запрятан заряд–ловушка. Поэтому надо проникнуть внутрь корпуса мины, не снимая крышку. Как это сделать? Единственный выход — высверлить в корпусе отверстие и заглянуть туда. Но тут новое серьезное препятствие. Что если от работы сверла сработает акустический замыкатель?

Однако Охрименко и этот случай предусмотрел. На сырой земле против гидрофона мины был установлен репродуктор и протянуты провода к импровизированному «командному пункту» в лощине, где лежал новенький патефон с набором пластинок.

Люди ушли с этой площадки. На большом удалении лежали в цепи охранения матросы. А у полуразрушенного здания за лощиной расположилась группа офицеров во главе с контр–адмиралом Фадеевым.

Охрименко остался с миной один на один. Он не спеша выбрал пластинку и положил ее на вращающийся диск. Усиленный в несколько раз, раздался великолепный бас Михайлова.