На этом свете - [15]
– Аккуратно давай, а то грохнемся.
Грести никто не умеет, и плот вертит по озеру весело и с пьянцой. У Радика закружилась голова от убегающего в разные стороны леса. Сопки, казавшиеся такими далекими, вдруг сдвинулись от этой круговерти, прижались почти вплотную и сдавили озеро в тисках отвесных склонов, вот-вот готовые перешагнуть запретную грань между реальностью и волшебством.
Радик присел на влажный поддон. Из глубины подкатывался к горлу комок тошноты.
– Что, укачивает? Не рыгани смотри.
– Да пошел ты.
– Рыганешь – всему двору расскажу.
– Ну и стукач.
– Кто стукач-то? За стукача ответишь.
Тима ударил веслом по воде, выбивая колкие брызги в лицо товарища.
– Э-э-э… Хорош!
– А ты базар фильтруй.
Плот вынесло на середину озера. Радик лег на живот, свесив голову с борта, буравя взглядом темную холодную глубину. Когда глубина посмотрела в ответ, мальчишка испуганно сморгнул и отпрянул.
– Как думаешь, здесь глубоко? – голос Радика подрагивал от волнения.
– Метров сто, как с куста.
– Не, не может быть. У нас девятиэтажка в поселке – вон какая, а батя говорит, что она метров тридцать, не больше.
Тима вдруг стал серьезным. Почесал колено и ответил:
– Тут в прошлом году Заяц утонул.
Тело Коли Зайцева так и не нашли. Только одежду на берегу.
Тут шальная мысль залетела Тиме в голову, он нехорошо улыбнулся и посмотрел на Радика.
– Слышь, Радист, давай я тебя плавать научу.
– Я сам как-нибудь.
– Да ты не боись, если что, я тебя вытащу. Раньше так всех плавать учили.
Он медленно поднялся, сделал шаг навстречу. Плот качнуло.
– Тима, не надо, – голос предательски задрожал. – Мы же не раньше живем, мы же сейчас…
– Да все нормально будет.
Радику стало страшно. Он боялся Тиму. Он боялся воды. Боялся скалистого берега. И даже солнце, лес, сопки и куст орешника стали чужими, пугающими, перешедшими на сторону врага. Радик мертвой хваткой вцепился в поддон.
Тима присел рядом, схватил за руку, силясь вырвать ее с корнем, стал по одному выгибать пальцы, как гвозди вытягивают клещами. И все шипел под нос: «Не ссы… Да не ссы ты… Ну чего ты ссышь?»
Наступила секунда, когда онемевшие пальцы осознали свою слабость, перестали слушаться, и Радик, зверея от страха, взвизгнул, дернулся всем телом и ударил друга локтем по лицу, в самый нос, в самый хрящ. Тот отлетел на край поддона, плот заторможенно закачался, хлебая бортами озерную воду. Хлынула кровь из разбитого носа.
Радик тяжело дышал, затравленно глядел на Тиму. Тот молча зачерпнул воду, размазал ладонью кровь по лицу. Встал, схватил весло. Взгляд – отрешенный, неживой, как из другого мира.
Замахнуться он не успел. На четверть плеча его опередил выкрик с берега:
– Плывите сюда, ушлепки!
Тима с Радиком обернулись: на берегу, спрятав руки в карманах брюк, стоял Доля со своими шакалами.
Глаза у Кости Долинского круглые, желтые. Белесые брови сливаются с туберкулезного цвета кожей. Мясистые губы полуоткрыты. Взгляд прямой, цепкий и равнодушный.
Радик с Тимой стоят в двух шагах, на расстоянии оплеухи. Трусовато озираются, переминаются с ноги на ногу.
Доля гаденько улыбается. Доля доволен.
– Вы чего тут вообще? А?
Ребята переглядываются.
– Оглохли?
– Нет, – говорит Тима.
– А чего молчим тогда?
– Мы не молчим.
Началась игра. Самая любимая детская игра. В сильных и слабых. В победителей и побежденных. В судью и жертву. Это самая интересная детская игра. Казаки-разбойники отдыхают. Одну из немногих, дети забирают эту игру во взрослую жизнь. Нет, они не плохие и не хорошие – такова поганая человеческая натура.
– Просто покататься решили, – подал голос Радик.
– Усохни, шкет. Рот будешь открывать у стоматолога.
Шакалята довольно смеются.
– Смотри, Костя, – произносит один, – они еще и художники.
Доля обернулся, бросил взгляд на берег, на корявенькие рисунки и тут же заржал во все горло. И казалось, этот глумливый хохот исходит отовсюду: не спрятаться, не заткнуть уши.
– Айвазовские, твою мать! Бабу понюхать не терпится?
Лицо у Доли покраснело, вздулось, как пузырь bubble gum. Смех выступил слезами в уголках круглых глаз.
И оборвался внезапно.
– Короче, это наш плот и наше место.
– Мы не знали.
– Да мне плевать. Лохов учат. Ты, – он взял Радика за щеку двумя пальцами, больно потрепал и толкнул к воде, – лезь на плот.
– Зачем?
– Живее, дятел, – резкий и сильный пинок в бедро.
Радик засеменил к воде, но не удержался, поскользнулся и упал спиной в грязевую жижу.
– Чухан – он и есть чухан.
Радик неуклюже поднялся. Глаза набухли от слез. Дрожал подбородок. Болело бедро. Он вошел в воду по колено, подтянул к себе плот, обернулся…
В лицо ему полетело зеленое желе лягушачьей икры. Липко припечатало щеку, разлетаясь во все стороны черными точками головастиков.
Ребенок заревел. Стоял, опустив руки, и плакал грудью и горлом. Даже не пытался утереть с лица зеленые сопли икры.
– Живее, тебе сказали, – шакаленок на берегу вытирал руки о штанину.
Радик, плача и дрожа всем телом, вскарабкался на плот, лег и поджал под себя ноги.
– Теперь ты! – Доля поднял весло и протянул его Тиме. – Толкай плот. Со всей силы, иначе выстегну.
– Он плавать не умеет…
– Вот и научится.
В XIX веке произошли важные события, повлиявшие на историю психиатрии, но средства и методы лечения чаще всего имели причудливый и даже нелепый характер, например, пациенты английских психиатрических лечебниц выпивали в среднем 5 пинт (2,8 л) пива еженедельно. Для лечения психических заболеваний применяли такие, на наш, современный, взгляд, беспощадные меры, как удаление зубов или удаление клитора и яичников у женщин, лечение ртутью и рвотой. Такова была «старая» психиатрия: тело считалось основным источником психологических бед.
Наше сознание – предмет споров сильнейших умов человечества, область исследований, в которой настолько же много интересного, насколько мало определенного и окончательно доказанного. Человечество развивается, создает новые технологии, но в области нашего мышления, психики и психологии до сих пор есть много белых фрагментов, которые только ждут своего исследователя. Психиатрия и философия сознания – интригующая тема, где нет однозначных трактовок и не так много научно-доказанных фактов, но возможно именно из-за этого так занимательно изучать природу психики, наших реакций, психических расстройств и искать причины их взаимосвязи с нашим сознанием.
Битва за Ленинград — самое продолжительное сражение Второй мировой войны, длившееся с 10 июля 1941 года по 9 августа 1944 года. Через призму биографий как прославленных полководцев, так и неизвестных героев автор вырисовывает масштабную картину обороны Ленинграда. Акцент в книге сделан на действиях войск Ленинградского фронта, сражавшихся изнутри блокадного кольца. Голод — самое страшное и безжалостное испытание, которое может выпасть на долю человека. Голод стирает тысячелетия цивилизации, низводя людей до первобытного состояния.
Психика человека — до сих пор неразгаданная тайна. Современная психиатрия плотно связана с нейробиологией и исследует то, как окружающий мир влияет на головной мозг и как головной мозг людей с психическими расстройствами функционирует в этом мире. В этой книге мы подробно рассмотрим самые распространенные, но в то же время очень спорные расстройства, причины которых даже сейчас изучены не до конца. — Почему раскрытие природы шизофрении происходит параллельно с развитием науки о мозге? — Почему депрессия — действительно серьезное заболевание, на которое стоит обратить пристальное внимание? — Почему сформированная зависимость на самом деле — поражение системы нейронных связей в мозге? — Деменция — признак только ли стареющего организма? В логике психиатрического исследования одним из наиболее интригующих моментов является сюжет с вынесением на первый план конкретного органа, материального объекта, находящегося внутри черепной коробки — головного мозга. Наше исследование — история о том, как психические расстройства стали расстройствами головного мозга, а психиатрия превратилась из маргинальной науки в полноценную медицинскую дисциплину.
Реальность — это то, что мы ощущаем. И как мы ощущаем — такова для нас реальность.
Я был примерным студентом, хорошим парнем из благополучной московской семьи. Плыл по течению в надежде на счастливое будущее, пока в один миг все не перевернулось с ног на голову. На пути к счастью мне пришлось отказаться от привычных взглядов и забыть давно вбитые в голову правила. Ведь, как известно, настоящее чувство не может быть загнано в рамки. Но, начав жить не по общепринятым нормам, я понял, как судьба поступает с теми, кто позволил себе стать свободным. Моя история о Москве, о любви, об искусстве и немного обо всех нас.
Сергей Носов – прозаик, драматург, автор шести романов, нескольких книг рассказов и эссе, а также оригинальных работ по психологии памятников; лауреат премии «Национальный бестселлер» (за роман «Фигурные скобки») и финалист «Большой книги» («Франсуаза, или Путь к леднику»). Новая книга «Построение квадрата на шестом уроке» приглашает взглянуть на нашу жизнь с четырех неожиданных сторон и узнать, почему опасно ночевать на комаровской даче Ахматовой, где купался Керенский, что происходит в голове шестиклассника Ромы и зачем автор этой книги залез на Александровскую колонну…
В городе появляется новое лицо: загадочный белый человек. Пейл Арсин — альбинос. Люди относятся к нему настороженно. Его появление совпадает с убийством девочки. В Приюте уже много лет не происходило ничего подобного, и Пейлу нужно убедить целый город, что цвет волос и кожи не делает человека преступником. Роман «Белый человек» — история о толерантности, отношении к меньшинствам и социальной справедливости. Категорически не рекомендуется впечатлительным читателям и любителям счастливых финалов.
Кто продал искромсанный холст за три миллиона фунтов? Кто использовал мертвых зайцев и живых койотов в качестве материала для своих перформансов? Кто нарушил покой жителей уральского города, устроив у них под окнами новую культурную столицу России? Не знаете? Послушайте, да вы вообще ничего не знаете о современном искусстве! Эта книга даст вам возможность ликвидировать столь досадный пробел. Титанические аферы, шизофренические проекты, картины ада, а также блестящая лекция о том, куда же за сто лет приплыл пароход современности, – в сатирической дьяволиаде, написанной очень серьезным профессором-филологом. А началось все с того, что ясным мартовским утром 2009 года в тихий город Прыжовск прибыл голубоглазый галерист Кондрат Евсеевич Синькин, а за ним потянулись и лучшие силы актуального искусства.