На экране-подвиг - [6]

В 1919 году Щукин снова надел военную форму. Шла гражданская война. Не многие из офицеров царской армии встали на сторону революции. Красной Армии очень нужны были военные специалисты. Щукин прошел фронт, и его военный опыт опять пригодился. Его направили в Москву на курсы военных инструкторов.

Неспокойно и голодно было в Москве. Не всегда с фронтов приходили добрые вести. Белогвардейцы и интервенты яростно бросались на молодую республику — все еще надеялись задушить Советскую власть. Щукин серьезно готовился к будущим занятиям с новичками-красноармейцами.

Весь день он занят на курсах, а вечера оказались свободные. Снова, как в юности, мог Щукин бродить знакомыми улицами, переулками, думать о своем. Болью пронизывала тоска по театру. До театра ли теперь, до искусства ли?

И вдруг ему попалось объявление: Первая студия Московского Художественного театра сообщала о наборе новых учеников. На какой-то момент мечта о настоящем театре показалась Щукину не такой уж невероятной. Вспомнились каширские спектакли, всегдашний успех у зрителя. И он решился. Пошел в студию. На этот раз его ждала неудача: оказалось, что там нужны студенты, которые свободны и днем и вечером. А Щукин весь день занимался на военных курсах.

Прошло полгода, и снова засветилась надежда: еще одна театральная студия объявила прием — студия Евгения Вахтангова. Щукин ничего не знал об этой студии. Он знал только, что сам Вахтангов — ученик Станиславского и его студия считается Третьей студией Художественного театра. Щукин решил попытать счастья.

ЭКЗАМЕН

Из воспоминаний артиста

театра имени Е. Вахтангова

Л. П. РУСЛАНОВА

В 1920 году в студии Евгения Багратионовича Вахтангова (в Мансуровском переулке) шел урок первого курса. Вел его Б. Е. Захава, который в конце урока предупредил нас:

— Не расходитесь, мы прослушаем новичков, поступающих к нам в студию.

Он взглянул в список и сказал:

— Гражданка… Гражданка Щукина. Прошу на сцену.

— Гражданин Щукин?! — раздался из угла вежливый голос с разъясняющей вопросительной интонацией.

— Разве? А здесь написано Щукина. Очевидно, ошибка.

— По-видимому, — вежливо согласился тот же голос из угла.

Зал дружно расхохотался.

На маленькую сцену вышел большеголовый круглолобый человек, одетый в форму красноармейца, с обмотками на: ногах. Он щурился от яркого света, скрывая этим свое смущение. От его широкоплечей фигуры веяло силой и здоровьем. Казалось, что, несмотря на естественное волнение, несмотря на присутствие многочисленной аудитории, ему в общем неплохо на сцене, даже как будто уютно, поэтому он и улыбается такой широкой улыбкой.

Щукин прочитал юмористический рассказ «Экзамен по географии». Читал он очень волнуясь, но с тем мягким юмором и с той искренностью, которые сразу завладевают вниманием аудитории.

Когда он закончил чтение, Захава спросил:

— Что вы можете еще прочесть?

— Я хотел прочитать, — последовал ответ, — «Как хороши, как свежи были розы».

В зале раздался новый взрыв хохота. Но экзаменуемый не огорчился. Казалось, он и сам готов был расхохотаться вместе с нами.

— Не подходит? — робко спросил он.

— Да-а… Может быть, у вас есть что-нибудь другое?

— Нет. Мне хотелось бы прочитать это.

И он начал читать тургеневское стихотворение в прозе.

То ли вещь к нему не подходила, то ли Тургенев не звучал в боевые 20-е годы, но мы не могли удержаться от смеха. Захава остановил Щукина и предложил показать импровизированный этюд с участием еще одной ученицы. Тема этюда — ожидание в приемной студии перед экзаменом.

Начался этюд. Мы сразу поверили, что ученик действительно ждет экзамена. Он вел себя жизненно правдиво и просто. Его верное поведение на сцене невольно подчеркивала и оттеняла его юная партнерша, которая все время пыталась «играть», что ей совершенно не удавалось.

Мы с интересом следили за развитием этюда. Ученик тихо, оглядываясь на дверь, чтобы его не услышали, рассказывает, как он пришел в студию записываться на экзамен. Рассказывает со всеми подробностями, талантливо.

— Спасибо, довольно!

Через несколько минут стало известно, что Щукин принят в число воспитанников студии Евгения Вахтангова — Третьей студии МХТ. Тогда ему было двадцать шесть лет.

РАДИ ЧЕГО СУЩЕСТВУЕТ ТЕАТР!

На экзамене Вахтангова не было. Но уже из разговоров и реплик Щукин понял, что Вахтангов не просто режиссер и руководитель студии. О нем говорили не то что с уважением — с восторгом. Вахтанговской репетиции ждали, как свидания с любимым человеком. А он не всегда мог быть в своей студии. Очень уж много было тогда желающих работать с Вахтанговым. Чуть не все драматические студии в Москве звали талантливого режиссера к себе. Голова его была полна идей, энергии хватило бы, наверное, и на сто человек. Вахтангову нравилось работать с разными коллективами. Он щедро отдавал себя всем, кто нуждался в его помощи. Не хватало только одного — часов в сутках. Казалось, Вахтангов никогда не спал. Не верилось, что этот человек тяжело болен. А его одолевала уже смертельная болезнь. Бывало, что Вахтангов приходил на репетиции с высокой температурой. Бывало, что резкая боль выключала его из работы, но он тут же брал себя в руки. Даже из больницы Вахтангов слал письма в студию, старался помочь ученикам.