На ее условиях - [22]

Но вот она рассмеялась чему-то, что сказал Маркел, и мерцание ее глаз, тепло ее улыбки убедили Алесандера — платье не имеет значения. Наряд только привлекал внимание, но удерживала его сама Симона. И Алесандеру не нравилось, сколько людей — сколько мужчин — оказывали ей это внимание. Он оставил ее… на сколько, минут на пятнадцать? И вот она уже в центре мужской компании, все еще под руку с Маркелом, который явно желал сбросить лет тридцать. И Алесандер знал, почему вся эта толпа собралась вокруг Симоны. Она была прекрасна, желанна, и все эти мужчины думали, что она — его новое развлечение, и все они хотели подхватить ее, когда она надоест Эскивелю. И это его вина. Никогда раньше Алесандера не видели под руку с женщиной, если он не спал с ней и не собирался позже от нее избавиться. Все его спутницы были временным украшением. Что ж, и эта женщина была временной, но он с ней не спал. Пока. И собирался это исправить в ближайшее время.

Алесандер пересек зал, улыбаясь с таким предвкушением, что Симона нахмурилась, глядя на него, и он понял, что уже забыл о разговоре с Эзмерельдой. Предвкушение было прекрасным чувством. Словно чуя что-то, другие мужчины неохотно вернулись к своим женщинам, остался только Маркел, который улыбнулся подошедшему Алесандеру.

— Ты везунчик, Алесандер. Симона не только прекрасна, она еще и умна и с чувством юмора. Обещай, что ты приведешь ее и на другие вечеринки.

— Какое совпадение, — улыбнулся Алесандер, по-хозяйски обнимая девушку. — Я не хотел ничего говорить, чтобы не отвлекать внимание гостей от твоего дня рождения, но скоро будет еще один праздник, и ты приглашен. Симона согласилась стать моей женой.

— Женой? Это же прекрасно!

— Я надеялся, что ты так скажешь. У Изобель и твоей жены были другие планы, насколько я знаю.

Маркел отмахнулся и положил руку на его плечо.

— Я был бы рад увидеть тебя зятем, но прекрасно понимал, что этого не случится. Между вами не было искры, чувства. Я пытался сказать об этом Эзмерельде, но она не хотела слушать. — Он пожал плечами. — Предпочла верить матери, которая забивала ей голову всякой чепухой.

— Я уже поговорил с Эзмерельдой.

— Bueno. Хорошо, что ты об этом подумал. — Маркел вздохнул. — Может, теперь, когда ты женишься, она забудет свои глупые мечты и увидит, что в мире есть другие мужчины. Надеюсь на это. А вам двоим я желаю большого счастья и много сыновей.

— Как Эзмерельда приняла новости? — спросила Симона, когда они возвращались в Гетарию.

Алесандер вписал машину в поворот и добавил скорости на ночном шоссе.

— Плакала.

— О!

— Потом умоляла.

— А!

— Потом пожелала нам счастья в совместной жизни. — Он не собирался рассказывать, что еще сказала Эзмерельда: что она сразу увидела связь между ними, поэтому и велела Симоне держаться подальше — потому что никогда раньше не ощущала угрозы. Ему было неуютно от этих слов. Симоне не нужно этого знать.

— Мило с ее стороны.

— Si, а с твоей стороны было хорошо подумать про то, чтобы ее вот так предупредить. Мне бы это в голову не пришло. У тебя благородная душа.

Эти слова заставили Симону рассмеяться.

— Ну, не знаю. Я бы хотела, чтобы нам не пришлось никого обманывать. Я думала только о Фелипе и никогда не предполагала, что могу кого-то ранить этим планом. Маркел будет разочарован.

— Нашим разводом?

— Да, — вздохнула девушка, — и тем, что у нас не будет сыновей, которых он пожелал.

Алесандер улыбнулся, у него было слишком хорошее настроение. Завтра он попросит у Фелипе ее руки. Алесандер не ожидал, что старик будет этому рад, но он привыкнет, особенно когда поймет, что удача наконец повернулась лицом к семье Ортксоа.

А когда старик согласится, Алесандер изменит договоренность. Симоне это не понравится, о, она его возненавидит, но будет поздно. Она будет принадлежать ему во всех смыслах этого слова.

— К чему такая спешка? — возмутился Фелипе. — Вы едва знакомы!

Они сидели втроем в старой беседке, заросшей виноградом. Солнце струилось сквозь листву, вдали мерцало море. Алесандер в очередной раз нашел что починить, а Симона выманила Фелипе из дому — насладиться погодой и ланчем. Фелипе разлил по бокалам прошлогоднее чаколи, поднимая бутылку высоко, чтобы дать вину играть, и явно получал удовольствие. А после ланча Алесандер попросил у него руки его внучки. Симона ждала, что это будет шоком для Фелипе, и так и случилось. Старик привыкал к Алесандеру все больше с каждым визитом, но десятилетия распрей между семьями не так легко забыть.

— Иногда ты просто знаешь, что этот человек создан для тебя, Abuelo.

— Но свадьба? Так быстро?

— Не так уж быстро. Как минимум месяц, чтобы оформить бумаги. Не раньше праздника урожая.

Фелипе нахмурился и повернулся к Алесандеру:

— Ты ее любишь?

Симона поежилась. Еще одна ложь. Сколько еще ей придется врать до того, как все закончится? Но Алесандер был безмятежен. Он взял Симону за руку и встретился с ней взглядом, таким темным и глубоким, что она могла утонуть в его глазах.

— Признаю, я сам не ожидал такого. Но Симона ворвалась в мою жизнь как ветер, и как я мог не полюбить ее? Она особенная, Фелипе. Я не выпущу ее из рук.