На Другой Стороне - [49]

Денис, потупившись, смотрел на свою ладонь.

Он ещё ни разу не держал девочку за руку, и даже не задумывался, зачем это нужно. Некоторые девочки могут быть отличными друзьями. Митяй утверждал, что никогда не женится и навечно останется бродячим ковбоем и покорителем женских сердец, каждое из которых он непременно оставит позади, а когда неизведанные земли кончатся и круг замкнётся, уйдёт на другую планету, чтобы не встречаться второй раз с теми, кому он уже отказал. Денис был более осторожен в своих суждениях. В мозгу его давно уже крутилось подозрение, что люди женятся не просто так. «В этом, наверное, есть какой-то глубокий потаённый смысл, который сам собой раскрывается по прошествии времени».

— Мы братья, — сказал он, смущаясь.

Денис вдруг подумал про отца, вспомнил, какая у него была борода. У Мерлина — каким его знал он из книжек и фильмов — конечно, борода была шикарнее, да ещё седая, но ведь и папа не старик!

Девочка выпятила нижнюю губу.

— Я думала, сыновья Мерлина уже взрослые.

— Да мы, положим, не хотим взрослеть, — пробурчал Максим.

Он поднялся на ноги, бросил озабоченный взгляд по сторонам. ТЬМЫ нигде не было видно. В один момент Денис испугался: а где же ещё один их спутник? Но, конечно, призрак-испанец был здесь. Он кутался в тени и загадочно прорезал мерцанием глаз, будто маячками на крыльях самолёта, сумрак.

— Где мы, Доминико? — спросил Макс.

Вместо ответа дух завёл песенку, чудом попадая в такт стучащим веткам. В песенке говорилось о некой женщине, которая, заблудившись, устроила себе дом под шляпкой исполинского гриба. Песенка была не очень-то весёлая, и Денис ни за что бы не решился её воспроизвести. Однако в песне, как и везде вокруг, фигурировал лес. Непонятно было, где кончается лес из песенки, а где начинается настоящий. Возможно, этой границы и вовсе не было.

Варра завертела головой, и Денис понял, что она не видит их мрачного спутника.

— Доминико, нам важно знать хотя бы в какую сторону идти, — спрашивал тем временем Максим.

— Идёмте в любую, а я буду просить всех на свете дохлых рыб, чтобы сторона оказалась верной. Ты сам нас сюда перенёс, великий морской капитан.

— Иногда ты просто несносен, старик с маяка.

— Ну, простите великодушно старого пердуна, который хоть и помер, но всё же сохранил каким-то образом зачатки здравого смысла, — сказал он, надувшись как снегирь. — Я предлагал исчезать сразу. Но когда этот шалопай бросился со всех ног спасать глупую картинку, ты, вместо того чтобы выручать нас с тобой, зачем-то побежал за ним.

Девочка была теперь тише воды ниже травы; она поглядывала на мальчишек как на два разговорившихся посреди ночи цветочных горшка… словно металась между желанием немедленно себя ущипнуть и проснуться или послушать ещё.

— Оно больше за нами не гонится? — несмело вмешался в разговор Денис.

— «Оно», — фыркнул дух. — Что ты скажешь на то, что даже я, пропащий по сути человек, боюсь эту штуку до колик. Оно! Её следовало называть ОНО, и только так. Даже океаны трепещут перед тем, что она из себя представляет. А благодаря тебе эта ржавчина выела из нашего мира порядочный кусок. Видел эту пустоту? Видел, какая она пустая?

Денис сглотнул. Да, там, за рваными лоскутами ДРУГОЙ СТОРОНЫ, не было ничего. Топот ног, этот вальс слепцов, когда неумелые партнёры только и делают, что наступают друг другу на ноги, казался эхом чего-то невыразимо далёкого, словно блеск звезды в космическом пространстве.

— ОНО, как ты изволил выразиться, теперь навсегда останется там, — Доминико раздулся от злости, словно тот же снегирь под пронизывающим ветром. — Если бы мы вовремя запрягли ездовых дельфинов, то сохранили этот дьяволов чертог. Пусть англичане и простоваты, толсты и глупы; они думают, что приплыли выращивать яблони да табак, да стричь овечек, а не нести слово Божие через сумеречный мир, они всё-таки люди. Теперь, когда бы мы туда не вернулись, мы найдём то, что оставили.

— Успокойся, — Макс один, похоже, дышал более или менее ровно. Впрочем, говорил он без особой уверенности. — Мы во всём разберёмся. ТЕНЬ наверняка и без того нашла бы способ получить нужный ей кусок мира. Ты видел те стрелы, и видел тело толстяка Мо.

— Хо-хо, — сказал бывший смотритель маяка. — Три раза «хо»! Ты лучше меня знаешь, что вовремя закрытые глаза и заткнутые уши спасают здесь от многих бед.

— Что? — закричал Денис. — Вы здесь затыкаете уши, чтобы спастись от бед?

— И закрываем глаза, — важно заявил Доминико. — Но этого мало. Нужно очень-очень сильно захотеть оказаться в другом месте. Однажды, когда Максим уронил в Бесконечное озеро свой медальон из ласковых прикосновений и нырнул за ним… Помнишь, Макс? Оказалось, ты не умеешь плавать. Вот умора! Я тогда хохотал так, что — клянусь русалочьей чешуёй — вспугнул стаю ворон! А медальон он так и не достал.

— Что за медальон? — спросил Денис. Он уселся прямо на хвойные иголки, вытянув ноги, и запоздало понял, что земля отнюдь не сухая. Кажется, здесь не так давно прошёл дождь. Или, может, давно, но свет так редко проникал сюда, что ему было не до сырой земли. Ему, одинокой, заблудшей душе, поскорее бы вырваться на волю.