На другой берег - [40]

Река! Её сон! «Ещё одну реку!»

На Бонд-стрит кто-то окликнул её:

— Динни!

Девушка обернулась и увидела Флёр.

— Куда вы, дорогая! Мы с вами не виделись целую вечность. Я прямо с французской выставки. Божественно, правда? Я столкнулась там с Клер и каким-то молодым человеком. Кто он?

— Тони Крум, попутчик по пароходу.

— Только попутчик?

Динни пожала плечами и, взглянув на элегантную собеседницу, мысленно посетовала: «Почему Флёр всегда такая прямолинейная!»

— Деньги у него есть?

— Нет. Правда, он нашёл место, но незавидное. Будет присматривать за арабскими матками мистера Масхема.

— Только-то? Триста, от силы пятьсот в год. Это не бог весть что. Знаете, Клер в самом деле совершает большую ошибку. Джерри Корвен пойдёт далеко.

— Во всяком случае дальше Клер, — сухо отозвалась Динни.

— Вы полагаете, что разрыв окончательный?

Динни кивнула. Она никогда ещё не испытывала к Флёр такого граничащего с антипатией чувства, как сегодня.

— Зря. Клер — это не то что вы. Она — человек нового века с его порядком или беспорядком, — как хотите. Вот потому я и говорю, что она совершает ошибку. Ей было бы легче жить, оставаясь с Джерри, пусть даже формально. Не представляю себе Клер в нужде.

— Деньги её не привлекают, — холодно вставила Динни.

— Ах, вздор! Только деньги дают возможность делать то, что хочется. А это не может не привлекать Клер.

Динни, знавшая, что Флёр права, произнесла ещё холоднее:

— Не стоит тратить время на объяснения.

— Дорогая, тут и объяснять нечего. Он чем-то её оскорбил, — это на него похоже. Но из этого ещё не следует, что нужно устраивать историю. Вы же видели сегодня картину Ренуара — мужчина и дама в ложе. Великолепная вещь! Каждый из них живёт особой жизнью, и всё-таки они вместе. Почему бы Клер не пойти на это?

— А вы бы пошли?

Безупречные плечи Флёр чуть заметно дрогнули:

— Но вы же знаете, какой Майкл милый. Кроме того, у меня дети.

И плечи Флёр опять слегка дрогнули.

Динни оттаяла.

— Вы обманщица, Флёр. Вы не делаете того, что проповедуете.

— Дорогая, у меня же исключительный случай.

— Он у каждого исключительный.

— Ладно, не будем спорить. Майкл говорит, что ваш новый депутат Дорнфорд пришёлся ему по душе. Теперь они трудятся вместе над планом трёх «К». Дело замечательное, да и взялись они за него с нужного конца.

— Мы в Кондафорде тоже занялись свиньями. Дядя Лоренс предпринимает что-нибудь на этот счёт в Липпингхолле?

— Нет. Он придумал самый план и считает, что своё сделал. Ну, ничего, придёт время, Майкл ещё заставит его потрудиться. Послушали бы вы, как об этом плане рассуждает Эм! Умора! Нравится вам Дорнфорд?

Динни, с которой второй раз за утро заговаривали о Дорнфорде, посмотрела родственнице прямо в лицо:

— По-моему, он настоящее совершенство.

Флёр неожиданно взяла её под руку:

— Динни, дорогая, я хочу, чтобы вы за него вышли. Конечно, за совершенство не выходят, но ведь и его можно ввести в грех.

Теперь в свою очередь дрогнули плечи Динни, и она устремила взгляд в пространство.

XVIII

Третьего февраля день выдался на редкость тёплый и до того напоминавший весну, что кровь в жилах людей потекла быстрее, пробуждая в них тягу к приключениям.

Поэтому Тони Крум рано утром дал телеграмму Клер, а в полдень уже выехал из Беблок-хайт на старом автомобиле Стейплтона — своём новом приобретении. Конечно, он мечтал не о такой машине, но даже из этой при желании можно было выжать миль пятьдесят в час. Он перебрался через реку по ближайшему мосту, проскочил Эбингдон и поехал через Бенсон на Хенли. Там он остановился, наскоро проглотил сандвич, заправил бак и с минуту постоял на мосту, глядя на залитую солнцем обнажённую реку, медленно катившуюся меж нагих рощ. Оттуда он поехал уже сообразуясь с часами, так как к двум должен был поспеть на Мелтон-Мьюз.

Клер только что вернулась и была ещё не готова. Тони уселся в нижней комнате, обставленной теперь тремя стульями, оригинальным старинным столиком, который удалось купить по дешёвке, — кризис задел и антикваров, и резным аметистового цвета кувшином с терновой настойкой. Крум прождал без малого полчаса, прежде чем по винтовой лесенке спустилась Клер в светло-коричневом твиде и шляпке; через руку у неё было перекинуто кожаное пальто на меху.

— Вот и я, дорогой мой. Простите, что заставила ждать. Куда поедем?

— Я подумал, не захочется ли вам взглянуть на Беблок-хайт. На обратном пути завернём в Оксфорд, выпьем чаю, посмотрим колледжи и будем здесь часам к одиннадцати. Идёт?

— Отлично. А где вы переночуете?

— Я? Да просто вернусь обратно. Поспею домой ещё до часа ночи.

— Бедный Тони! Нелёгкий же у вас день!

— Ну что вы! Всего двести пятьдесят миль. Пальто вам ни к чему: на наше несчастье, машина закрытая.

Они выехали через западный конец переулка, чуть не сбили мотоциклиста, и помчались по направлению к парку.

— Тони, а ведь у машины лёгкий ход!

— Да, она славная старушка, только у меня такое чувство, что она того и гляди рассыплется. Стейплтон безжалостно гонял её. И потом — я не люблю светлых машин.

Клер откинулась на спинку сиденья; судя по улыбке, не сходившей с её губ, она была довольна.

Их первая долгая экскурсия почти не сопровождалась разговорами. Оба ещё не избавились от юношеской любви к быстрой езде, и там, где позволяло движение, Крум старался выжать из машины всё, что та могла дать. Меньше чем за два часа они уже добрались до последней переправы через реку.