На Диком Западе. Том 1 - [14]

Кэт вздрогнула. Что могла она ответить на его страстную исповедь? Она знала, что он говорит правду и что если он делает какие-нибудь усилия над собой, то лишь потому, что его любовь к ней преодолевает даже его порок. Безнадежность такого положения вещей подавляла ее. Она не любила его, не могла дать ему той любви, которая была ему нужна. И когда он, наконец, поймет это, то у него исчезнет всякий след самообладания, и он покатится вниз очертя голову. Кэт знала его печальную историю. Сын богатых родителей из Нью-Йорка, он получил отличное образование. Из него хотели сделать художника, и это послужило толчком к его падению. В Париже, в Риме и других европейских городах он впервые окунулся в омут юношеского разгула, быстро приведшего к необратимым последствиям, а после его пребывания в университете наступило окончательное падение. Его родители отреклись от него, считая его уже погибшим безвозвратно. Они отправили его на Запад, где приобрели для него маленькое ранчо и затем предоставили собственной судьбе.

Элен видела, что Кэт огорчили слова Чарли и поспешила к ней на помощь. Она весело заговорила с ним, увидев, что он вынул письмо из кармана.

— Поведайте же нам побольше о своем огромном брате Билле, — сказала она. Затем несколько кокетливо прибавила: — Как вы думаете, понравлюсь я ему? Потому что, если я не понравлюсь, то наверное умру с печали.

Чарли невольно улыбнулся, взглянув на веселое, лукавое личико молодой девушки.

— Не беспокойтесь, Элен, — ответил он. — Ручаюсь, Билл до безумия влюбится в вас! И знаете ли, Элен, когда он уставится на вас своими большими простодушными голубыми глазами, то вы и оглянуться не успеете, как он уже отведет вас к пастору, и вы очутитесь замужем за ним раньше, чем поймете, какой вихрь ворвался в Скалистые Ручьи и закрутил вас.

— Разве он такой вихрь? — спросила она с некоторым сомнением.

— О да, конечно! — отвечал Чарли решительным тоном.

Элен вздохнула с облегчением.

— Я очень рада, — сказала она. — Вихрь — это нечто вроде летней бури, пронизанной солнечным сиянием. Такой вихрь не похож ни на холодные и бурные ветры, ни на сонные летние зефиры, веющие в этой долине, населенной порочными мужчинами и туповатыми женщинами. Да, я предпочитаю вихрь. Глаза у него голубые и… простодушные?

— Да, да, — смеясь говорил Чарли. — Глаза у него голубые… и огромные. Он мой большой брат Билл, и я люблю его.

— Ах, я действительно рада, что он именно такой, — оживленно вторила ему Элен. — Подождите. Он большой, глаза у него голубые, он красивый; он похож на вихрь; у него много денег, — она по пальцам перечислила все его достоинства. — Слушайте, наверное, я выйду за него замуж! — воскликнула она в заключение.

— Элен, — с ужасом проговорила Кэт.

— В чем дело, Кэт? — с удивлением спросила девушка. — Отчего же мне не выйти замуж за Большого Брата Билла. Уж даже одно только его имя привлекает меня. Как вы думаете, Чарли? — она с улыбкой поглядела на него. — Хотели ли бы вы видеть меня… своей сестрой? Я вовсе не такая плохая, не правда ли, Кэт? Я могу стряпать, шить и… штопать. И я не обращаю внимания на ругательства. Пусть наемные работники Кэт разражаются проклятиями. Они такие ужасные люди. Я им не мешаю… Я тут ничего дурного не имела в виду, кроме… кроме штопания носков Большого Брата Билла. Ну, а когда же он приедет? Надеюсь, что скоро, в особенности потому, что он должен ворваться, как вихрь, не правда ли?..

Чарли заглянул в письмо брата и ответил:

— Я думаю, он приедет послезавтра.

— Кэт, ну разве это не чудесно? — вскричала Элен с блестящими от восторга глазами. — Я как раз получила теперь свои новые платья. Их хватит мне на три месяца, а за это время я уже буду замужем.

Вдруг глаза ее стали серьезными, и она проговорила:

— Надо решить также, где мы будем жить. Уедем ли мы на восток или поселимся на ранчо у Чарли? Так важно не сделать в этом отношении никакой ошибки. Ведь ранчо Чарли нуждается в хорошем присмотре, не правда ли? Вид у него несколько заброшенный. Большой Братец Билл, наверное, требовательный в этом отношении, так как он приезжает с востока.

Все смеялись. Кэт понимала, что ее живая, веселая сестра только забавляется в эту минуту. Так думал и Чарли, принимая участие в ее веселье.

— О да! — вторил он. — Большой Билл должен быть требовательным. Он ведь привык к ресторанам Бродвея.

— Боюсь, что ваша лачуга очень мало имеет общего с рестораном в Бродвее, — заметила с укором Элен. — Я никогда не могла понять вас, Чарли. У вас есть ранчо, и вы даже похваляетесь им. А между тем вы никогда не едите с фарфорового блюда и не покрываете свой обеденный стол ничем иным, кроме листа газетной бумаги. В самом деле, Чарли, вы меня просто ставите в тупик! Как вы ухитряетесь управлять ранчо и получать с него доход — это для меня настоящая загадка! Я…

Кэт взглянула на нее с нахмуренным видом и строго заметила:

— Ты говоришь глупости, Элен. Какая связь между заботой о внутреннем устройстве дома с управлением и доходностью ранчо?

Элен хитро поглядела на нее.

— Слушай, Кэт, тебе еще надо многому поучиться, — сказала она. — Ведь Большой Брат Билл приезжает сюда прямо из Бродвея, с запасом денег и установившимися понятиями. Чарли — владелец процветающего ранчо. Что же Большой Брат Билл ожидает найти в его доме? Конечно, он приедет с багажом, с прекрасными костюмами и тому подобными вещами. Он, наверное, мечтает о поездках верхом по бесконечным прериям, о стадах скота, об охоте и всякого рода занятиях спортом. Он, наверное, представляет себе ранчо комфортабельным домом с уютными комнатами, хорошо меблированными и с ваннами. Разумеется, он думает, что будет получать хорошие обеды и иметь слуг. Но это все только одни мечты! И вот он явится, как вихрь, в Скалистые Ручьи и что же? Он увидит, что владелец цветущего ранчо живет в какой-то полуразрушенной лачуге, из которой не выметался сор уже в течение пяти лет и не сметалась пыль со стола, устроенного из ящиков, и на котором остаются неубранными следы пищи в течение целой недели. Вот что он найдет в этом ранчо! Вот так зажиточный хозяин ранчо! Слушайте, Чарли, вы так же знаете жизнь, как наемные работники Кэт! — она произнесла эти слова с оттенком презрения и потом вдруг звонко расхохоталась. — И вот куда попадет мой будущий супруг! Нет, это оскорбление для меня!