На дальних воздушных дорогах - [58]

— Романов, скажи им, пусть они измерят дверной пролет, прежде чем гнать самолет сюда. Попусту утомляют людей. Размеры шин ведь известны, — попросил Золотарев штурмана.

Тот постарался выполнить поручение. Майор послушал ого немного, но затем махнул рукой, и все продолжалось по-прежнему. Лишь четвертый или пятый самолет оказался подходящим. Так наше несчастное колесо отправилось по воздуху на один из заводов фирмы «Гудрич».

А нам представилась возможность после завтрака немного прилечь. Вообще пребывание в этом временном поясе действовало утомляюще, трудно было привыкнуть к новому режиму чередования дня и ночи. И к еде тоже. Конечно, как гласит народная мудрость, на вкус, на цвет товарища нет. Но многие иностранцы утверждают, что безвкусная пища вообще характерна для американской кухни. Может быть, причина заключается в экономии времени везде и во всем, ибо время — это деньги! Долларов, как можно больше долларов, — в этом заключается вся несложная премудрость «американского образа жизни».

Только мне приснился хороший обед в родном доме, как меня разбудили. Снова пришлось довольствоваться американским обедом. К столу подошла официантка и долго старалась мне что-то объяснить.

— Зовут к телефону! — На этот раз в роли переводчика Романов оказался на высоте. Девушка повела меня к телефону. «Черт побери, — подумал я, — все-таки очень важно знать иностранные языки, иначе попадешь впросак».

Я взял трубку. «Говорит Соболев. «Хозяин» просит вас в 17.00 быть в квартире посла с докладом о готовности самолета к обратному полету. Машина за вами послана», — услышал я.

Вот так история! Самолет будет в порядке только через неделю. Ну что ты скажешь! Делать было нечего, пришлось идти. Я прибыл точно в назначенное время, когда вся правительственная делегация как раз садилась за обеденный стол.

— Ага, наш командир прибыл вовремя. Пообедайте с нами и доложите, как обстоят дела, — указал товарищ Молотов на свободный стул рядом с собой.

— Самолет будет в порядке только через пять дней, — выпалил я одним духом неприятное известие.

— Вот тебе и на! — сказал Молотов недовольно. — А мы намеревались уже завтра отправиться в обратный путь. — Немного подумав, он спросил: — А нельзя ли ускорить ремонт?

Я подробно объяснил все и подчеркнул, что основную работу — ремонт шины — раньше закончить нельзя по техническим причинам.

— Если так, то ничего не поделаешь, — резко прервал обсуждение этой проблемы Молотов. — А теперь угощайтесь.

Я отказался от обеда, так как недавно поел, но отказаться от вина и фруктов не смог.

Вернувшись на аэродром, я едва успел войти в свою комнату, как в дверь постучали и клерк протянул мне записку:

— С вами желает встретиться русская дама. Она ждет в синем автомобиле напротив парадного входа.

Это еще что такое? Какой даме я вдруг понадобился?

Ладно, «будем посмотреть», как имел обыкновение в неожиданных случаях говорить мой отец. На улице я стал среди десятков машин искать синюю. Вдруг ко мне подошел молодой человек в мундире пехотного офицера. На ломаном русском языке он сказал, что его мать хотела бы повидать меня, и проводил меня к машине, из которой вышла женщина почтенного возраста. Ее одежда состояла из разного рода кружев, рюшек и лент, за которыми едва можно было разглядеть морщинистое лицо.

— Извините меня, — сказала она, протягивая мне руку, — я тоже из России. Правда, я уехала оттуда очень давно, о да, очень давно… Но перед смертью мне так хотелось увидеть настоящего русского человека!

— Я, правда, родился в России, но по национальности я не русский, а эстонец, — ответил я вежливо, приглашая гостью к себе в комнату.

— Эстонец? О таком народе я ничего не слыхала. Он что же, живет на Севере?

Я объяснил старушке, где находится Эстония.

Молодой человек, назвавший старую даму своей матерью, сидел молча. Рассказ старушки не был длинным, она ограничилась повествованием о своей жизни. Наконец она, вздыхая, встала.

Мать и сын поехали обратно в Канаду, на свою ферму вблизи Монреаля.

Что заставило старую женщину предпринять этот утомительный вояж? Наверное, потеря родины является одной из самых тяжких потерь, какие могут выпасть на долю человека!

После ужина к нам в гости зашли три американских офицера. Старший из них был в чине полковника. Романов куда-то вышел, а нам со Штепенко оставалось лишь любезно улыбаться гостям, когда они старались нам что-то разъяснить. Американцы угощали нас сигаретами, мы их — «Казбеком». С полковником случилось маленькое недоразумение — он сунул папиросу в рот тем концом, где табак, и безуспешно пытался ее раскурить. Только когда мы засмеялись, он понял свою ошибку и смеялся вместе с нами.

Один из гостей вышел. Вернувшись, он принес свежую газету и многозначительно показал нам рекламные объявления театра и кино. Другой офицер в то же время старался продемонстрировать что-то вроде балетных па. Наконец мы поняли: нас приглашают на балет.

В это время вернулся и Романов. Вместе все мы поехали в город. Перед кассой кино стояла длинная очередь. Наши мундиры и ордена выручили: их волшебная сила открыла нам «зеленую улицу» к кассе.