На чужом месте - [32]

УНичего, кроме согласия." "Мы согласны! - крикнула Майя. - Мы оба на всг согласны, кроме возврата в СССР. Даже на смерть..."

"Тогда вы... уже сбежали, - улыбался Фридман, когда все четверо пришли в себя после конверсии - короткого помрачнения действительности и оставшегося странного головокружения. - Добро пожаловать в свободный мир!" "Позвольте, но это...

та же квартира... Тот же пейзаж за окном - мост, Большой Бен..." "Квартира та же, поскольку мисс Полонский - мой агент во всех тргх мирах. А для вас включу-ка я телевизор, - улыбнулся опытный тополог-конверсист. И настрою на Россию. Ага, посмотрите, послушайте. Это Москва, не так ли? Но это ли - ваш СССР?" На экране буйствовала Дума, что-то лепетал полуживой президент, сидели на рельсах безработные шахтгры, потом долго шгл жуткий репортаж о массе женщин, вынужденных от голода заниматься проституцией, потом о детях, зарабатывающих на хлеб рекетом, о массовой наркомании. Потом обо всем известных, но безнаказанных государственных деятелях, которые вывезли за рубеж не только весь золотой запас, накопленный в Царской России и в СССР, но и всю гуманитарную помощь, предоставленную обрезанной по самые уши бывшей великой державе для спасения ег безработного населения от голода. Потом началась зарубежная хроника. Славян - друзей России - бомбили самолгты западных армий, а руководители великой державы, вяло огрызаясь, клянчили кредиты у тех, кого называли агрессорами. Но кого может интересовать мнение разложившегося и беззащитного бывшего Союза, развалившего свою армию и военную промышленность?.. "Мистер и миссис Драбин" сидели в ужасе, который не уступал страху перед всесильным жестоким МГБ. "Если бы я привгз такой ролик в СССР и был за это прощен, - глухо сказал, наконец, Валерий, - я бы всю оставшуюся жизнь был бы тайным агентом МГБ. Чтобы давить в зародыше любую оппозицию... Лучше наш свирепый коммунизм, лучше фашизм, что угодно, чем всг это..." "Ну, не всг так просто, - беззаботно смеялся Фридман. - В конце концов, не было бы "Великого Октября" и вашего МГБ-КГБ, в обществе не возникло бы напряжения, рано или поздно чреватого социальными катастрофами.

Впрочем, это всг не мог, да и не ваше дело. Израиля это пока прямо не касается. Но вот право на достойную жизнь в еврейской стране вам еще предстоит заслужить.

Что это за махолгт, который так нужен королевским ВВС? Мне уже удалось заинтересовать им моих друзей-врагов в Израиле. И они готовы, естественно, за наши с князем деньги, дать вам его там проектировать и строить. Вы готовы?" "Боюсь, что нет, - покраснел Драбин. - А вот мой брат, Борис Абрамович Дробинский, судя по всему, может. Ну и я подключусь... Надо вывезти Бориса из СССР со всей документацией." "Ох и не хотелось бы мне снова в Ленинград, - поморщился Фридман. - Мне там и в нашем-то Санкт-Петербурге не нравится, а уж в вашем... Да придется...

Не ради вашего брата - ему-то как раз бежать вроде бы незачем, не так ли? Насколько я понял, он там преуспел на вашем месте. Но ради махолгта для Израиля я попробую уговорить Бориса Дробинского бежать... Что же касается вас, то мисс Полонски знает, что вам нужно для эмиграции в Израиль. Документы, легенды. Тем более, что там вас должны встретить мои высокопоставленные друзья."

***

Егор подкатил на своей коляске к окну, открыл обе рамы, взвгл смодельный арбалет, над которым тайком работал с тех пор, как осознал Галино внимание лично к себе. Он поклялся убить хотя бы одного из тех, кто придет за ней, а в том, что мимо нег не пройдут, он не сомневался. Он мечтал, чтобы этим некто оказался сам Глушков. Взвести пружину арбалета мог только сам Егор своими всг еще могучими руками. Натянув ег, он пустил стрелу в окно Гали. Раздался звон стекла, осколки посыпались в пустой тгмный двор. Стрела воткнулась в задгрнутую портьеру, открыв на мгновение залитую ярким светом комнату, где обнимались в кресле нагие Галя и Борис. Егор скрипнул зубами и напряженно всматривался в окно по ту сторону колодца. Мужчина, уже в брюках, обследовал подоконник и взял стрелу с запиской...

***

"То-есть они меня всг-таки выследили... Еще не знают правды, но всерьгз подозревают. А узнать правду для них - дело техники. Расскажи-ка мне про этого Егора? Ты ведь ему устраивала эти спектакли? Зачем тебе это надо было?" "Я была в него влюблена. Совершенно заочно и платонически - видела его выступления на Зимнем Стадионе. Потом как-то увидела, как его брат Матвей выносил Егора, уже калеку, к коляске на прогулку. И подруга Матвея мне рассказала, что Егор вовсе не сорвался на тренировке, когда крутил УсолнцеФ, а был намеренно искалечен... Мне стало его жалко... Теперь мне будет так же жалко себя... И тебя..." "Что ты предлагаешь? Может быть, бежать?" "Куда? МГБ вездесуще. Они как-то взорвали не угодного им Министра обороны Западной Германии прямо в его туалете. Что мы с тобой против них?.. Пропали мы, Боря... И чего я так старательно загорала?.. Для них?.. Господи, уже идут..." - она увидела в окно, что двор пересекает высокий незнакомец. "Мы не сдадимся! - решил Борис. - У тебя в комнате есть что-нибудь тяжглое?" "От папы остались гантели... Но что они против автоматов?" "Знаешь, когда пришли депортатели, мой отец, полный кавалер Славы и бывший фронтовой разведчик, велел маме сначала вышвырнуть нас с братом в огород за окно, а потом отстреливался от гадов из именного, талбухинского, УвальтераФ. Предпоследнюю пулю он отдал маме, последнюю себе, а у порога нашли шесть трупов. И маму не насиловали у него и у нас с братом на глазах, как в других семьях... Кстати, та, помнишь, инспекторша-комсомолка, что высадила меня из вагона малолеток-сирот в Биробиджане и спасла от Певека, знала откуда-то о папе... Так что твой загар - не для них!.. Хоть этого гад я гантелей поглажу напоследок. И оба в окно... ты согласна?" "Да, но если ты, Боря... меня сам выбросишь. Я сама не прыгну... Я жутко боюсь высоты..."