На чужбине, 1923-1934 - [81]

Держась этих своих партийных целей, большевики, конечно, не задумывались ни над тем, чем была Махновщина в действительности, какую роль она играла в общем процессе Великой Революции, в защите этого процесса (и при каких условиях!) от контрреволюции. Не трогали их и их союзы с этим движением, и их преступления в отношении к самому процессу революции. Их захватила и воодушевила глупость в этом «дневничке» и то, что автор его (это видно из выдержек, представленных нам большевиками) делал в нем свои записи не только без рассуждений, но и без точной осведомленности обо всем том, что он записывал сюда. На этой глупости «дневничка» большевики решили и до сих пор ездить.

Такое поведение большевиков в данном случае обнажает перед нами то, что в их верхах в отношении Революционной Махновщины всегда отсутствовали и революционная честь, и партийная ответственность. Отсутствие последних в жизни и деятельности большевистских верхов именно и помешало им постараться о том, чтобы снабдить свою партию вообще порядочностью, в частности, и для обсуждения этого глупого «дневничка» «жены» Махно. А это ведь было нужно, раз уж они решили кричать об этом «дневничке», писать всевозможные выдержки, якобы из него, в своей прессе, давать их разного сорта рассказчикам и баснописцам и по ним «изучать» махновщину и ее роль в Революции.

Однако, вернемся к существу самого «дневничка» или, вернее, к выдержкам из него, которые М. Кубанин, следуя за Яковлевым и другими своими товарищами, представляет нам в своей книге «Махновщина». О них я именно и считаю долгом кое-что сказать.

Первое. Я категорически заявляю свое опровержение того, что большевиками цитируется, якобы из этого же «дневничка», что будто бы я, руководя таким грандиозным движением, как революционная махновщина, имел привычку напиваться допьяна, ходить по селу или деревне с гармонией, наигрывая на ней на утеху себе и жителям. Я на гармонии не играю и никогда в жизни не играл, хотя и люблю послушать ее, когда на ней играет хороший мастер.

Еще с большей категоричностью я опровергаю то, что (опять таки согласно дневничка) большевики утверждают, будто бы повстанцы махновцы - эти безымянные революционные борцы-добровольцы в армии движения Махновщины - получали жалование по 1000 руб. или вообще жалование.

В. Революц. повстанческой армии Украины (махновцев) жалование повстанцам практиковалось большевистским командованием, когда мы сообща держали фронты революции против Белого Дона и Деникина (весною 1919 г.), и когда большевики старались жалованием убить в повстанчестве дух добровольчества и вольности и разложить его или перетянуть на свою сторону под непосредственное свое командование.

На съезде повстанцев и их командования в г. Мариуполе по вопросу о жаловании, я сделал доклад, и повстанчество сурово осудило принцип жалования и никогда им не пользовалось и не поддерживало восстановления его.

Не знаем мы, махновцы, также и таких случаев, чтобы один из преданнейших движению, один из лучших моих помощников в руководительстве им - Семен Каретник напивался допьяна и специально по пьянке садился на первый попавшийся пулемет, когда части стоят на отдыхе, и палил из него по месту расположению или по деревне.

В практике Семена Каретника, как и у всех моих помощников вообще, которые погибали на своем посту и заменялись другими, было правило, унаследованное ими от меня: Будучи на руководящем боевом посту, ни на кого целиком не полагаться в вопросе о состоянии вооруженных единиц, перед выступлением в поход. Всегда осмотри их, проверь сам. Особенно, правило это практиковалось у нас в отношении тех пулеметных единиц, которые во время переходов и походов, должны были следовать вместе со мной в авангарде всех сил армии. Семен Каретник в таких случаях обязательно проверял эти единицы, в особенности в зимнюю пору, когда слабое охлаждение в них могло замерзнуть. Проверял он их потому, что хорошо знал меня, что я, идущий далеко впереди армии, на случай встречи с врагом, не буду поджидать главных сил армии, а по чисто боевым соображениям, чтобы не дать врагу своевременно осмотреться и подготовиться, согласно своему и нашему положению, брошу свои части на него, хотя бы это стоило больших жертв в начале схватки именно нам, а не врагу...

Вот в этих то случаях Семен Каретник проверял обыкновенно пулеметы путем прострелки из них по пяти и десяти патронов, часто сам. Номера их только смотрели на него и, когда нужно, помогали ему.

При таких случаях автор дневничка, оказавшегося удобным подспорьем большевикам, для их «изучения» и «определения» революционной Махновщины, мог записать действия Семена Каретника, притом записать их без проверки или же с бессознательным злым умыслом, рассчитанным так себе, на всякий случай, на предполагавшихся неудачных практических результатах будущего в задачах движения Махновщины.

Во всяком случае, я лишний раз подчеркиваю то, что эти положения этого злополучного «дневничка» «жены» Махно ни в основе, ни в деталях своих, не содержат никакой истины, - они ложны. Фальсификаторская причастность к ним большевиков очевидна, в противном случае они давным-давно положения эти сфотографировали бы и через печать дали бы их нам, благодаря чему можно было бы увидеть в подлинном свете ложь или их самих или же автора «дневничка». Но именно то обстоятельство, что большевистские верхи за 10 лет своего царствования в стране привыкли действовать успешно против своих подданных (силами и средствами фальсификации), - это обстоятельство не позволяет им сфотографировать именно эти положения «дневничка» для печати, ибо они их наполнили своими выдумками, ложью, без которой бороться с нами они не могут. Это то, что делало их всегда лгунами в глазах широкой трудовой украинской крестьянской массы, которая определенно дала им, большевикам, имя «лгуны».