На бульваре Роз - [28]

Я всё ж считаю, что стреляла ты правильно. На тебя надвигается огромный пьяный мужик, сейчас он отберёт твой Стример, и начнётся такое: и ты стреляешь. Правильно, девочка! А что ещё было делать? Отдать ему пистолет? Нет:

Третий выстрел, ушедший в "молоко", тоже правилен: Белоусов держит, Курбанов бьёт: ты не знаешь, что кровь уже заполняет лёгкие и ещё немного – он упадёт. Ты не можешь этого знать.

Ты стреляешь, но мимо.

Четвёртый выстрел – уже лишний. Но ты слишком возбуждена, не можешь "затормозить". Пуля попадает в спину Белоусова. Ещё немного, и он падает. Вы скрываетесь:

А потом задержание, судья, домашний арест.

Снова суд: и "воронок", и женская тюрьма на улице Шоссейной.

Двухъярусные койки, ранний подъём и скудный паёк.

Бывал там не раз, удручает здорово.

Противоестественное зрелище – женщины в тюрьме.

Одни девчонки сидят; другие их охраняют.

Ты наказана, девочка.

Понимаешь, за что?

Не за то, что стреляла. За то, что соврала.

Если бы ты сказала правду о первом выстреле в упор, максимум, это было бы превышением пределов необходимой обороны (хотя, ИМХО, это не превышение). Даже при квалификации по ст.111, но при твоём признании вины, судья не назначил бы тебе такое строгое наказание.

Надо было только признаться честно, и объяснить, что ты испугалась надвигающегося Белоусова (он ведь и на рельсы тебя бы мог столкнуть, пьяный же).

А ты упорно держалась версии 3-4-го выстрелов.

Вот за это и наказана.

Я, конечно, жалею тебя. Как жалел бы своих дочерей. И отца твоего – ещё больше. Сам отец, и дед уже, примеряю ситуацию на себя: плакать хочется.

Поэтому завтра в 14:00 я выйду на пикет у метро Цветной бульвар. Мы постараемся тебя освободить.

Но больше не лги никогда, хорошо? Умей отвечать за свои поступки.

Всё будет хорошо.

А моё предложение работать у меня в конторе остаётся в силе. Нам нужны сотрудники, не боящиеся принимать решения. Только научись отвечать за свои ошибки, и не лги никогда, хорошо?

– Что я теперь про топорик скажу?! Надо возвращаться!!! – Дима Белозёркин кричал так громко, что казалось, дребезжат стёкла в пустом вагоне.

– Дебил! Зачем ты его вообще с собой повёз?! Я ж тебе говорил… – Артём Гришин нервничал не меньше своего друга.

– Говорил, говорил! И что теперь делать?! Возвращаться надо!

– Куда возвращаться, идиот?! Что б нас там и приняли?!

– А за что?!

– Да хотя бы за драку, баран! Ты там ум случайно не оставил, на станции? Куда ты поедешь? До вокзала надо и домой линять, по-тихому.

– Ты не понимаешь! Топорик – не мой! Мне его отдать надо!

– Тот высокий его куда-то на пути выкинул. Не найдёшь. Домой приедешь, отдашь деньгами.

– ?…

– Сколько такой может стоить?

– Ну-у-у, тысячи две, наверное…

– И что? Ты дома две тысячи не найдёшь?!

– …

– Если вернёмся сразу, нас могут там повязать.

– За что? Кто нас видел? Тот полицейский? Так он же нам и слова не сказал, что б мы не уезжали.

– Ты видно и в самом деле – дурак. В метро же камеры везде стоят. Нас ещё на входе срисовали. Да и вот туда посмотри! – и он показал Диме на камеру под потолком, в конце вагона.

– А куда теперь ехать?

– Сейчас надо вообще понять, что к чему. Звони Тане.

– Прямо сейчас?!

– Нет, дебил! Завтра! Ты похоже и вправду мозги оставил на станции.

– Ладно. Сейчас попробую.

– Попробую… Звони давай!

– А в метро телефон разве ловит?

– Ты не в Питере. Здесь везде ловят. Продвинутый город.

– Ага. Если даже стрелять разрешено…

* * *

"На кой чёрт вообще этому малолетке понадобился топор в метро?! Да ещё и напоказ его таскал! Вот и дотаскался!"

Дима Хворостовский ехал один в пустом вагоне. Поезд вёз его в сторону дома. В правой руке у него зачем-то были зажаты кепки, которые он машинально подобрал на платформе.

Взглянул на них немного непонимающим взглядом и бросил на одно из сидений.

"Зачем они мне. Пусть бы там и валялись…"

Осмотрелся по сторонам. В соседних вагонах тоже не было пассажиров.

"Хорошо хоть, полицейский попался в этот раз нормальный, понимающий. Даже никого задерживать не стал. Сашка холостыми что ли стреляла?"

Начал вспоминать произошедшее.

"Кровь на шее вроде течь перестаёт. А на спине что такое, мокрое?"

Стянул через голову балахон и… со спины он был весь в крови.

"Ведь примут же сейчас на выходе! В таком виде – сразу же. И что делать?"

В экстренной ситуации мозг начал соображать намного быстрее. Дима просто повязал балахон на пояс, предварительно слегка скрутив.

"Так намного меньше шансов попасться. А теперь надо Тане позвонить…"

* * *

– Лёшк! Привет! А ты не спишь?

– Теперь уже не сплю. А ты чего звонишь, Саш?

– У меня к тебе просьба.

– Так говори, не тяни.

– Подъедешь к моему дому? Прямо сейчас. Вернее, минут через десять.

– Хорошо. Подъеду.

* * *

По Москве в разных направлениях ехали два Мерседеса, машины скорой помощи.

Одна из них везла постепенно приходящего в себя Рахима Кульбонова. Везла в район Беговой, в больницу имени Боткина.

Вторая неслась в сторону проспекта Мира, к институту Склифосовского. Иван Черноусов чувствовал себя всё хуже и хуже…

* * *

– Привет.

– Привет.

– Что такое? Выглядишь взволнованной.

– Я стреляла по людям, Лёш.

– Ты?! Когда?! Почему?!

– В метро стреляла.