На броненосце «Князь Суворов» - [22]
Послезавтра у нас начинаются маневры: будем высаживать войска и брать Артур: я участвую в десанте командиром полуроты. Придется, вероятно, дня два провести в походе на берегу; думаю взять с собой аппарат. Маневры вносят в нашу жизнь большое оживление: начали с того, что всех рестораторов, китайцев и японцев, приказано завтра списать на берег: затем в понедельник пришел батальон пехоты и будем таскать его с собою в море дня три – это тоже штука. Я лично очень рад всей этой возне: все-таки жизнь. После опишу Вам все подробно. После маневров мы, вероятно, скоро уйдем во Владивосток, где будем долго стоять в доке: предстоит менять валы и, вообще, масса работ.
Вчера вернулись со стрельбы: давно я не слыхал такой трескотни. Стреляли два раза: днем и ночью: я первый раз видел ночную стрельбу, замечательно эффектная штука.
“По правде сказать, я ожидал от Сеула худшего: город оказался довольно приличным, конечно, ничего общего с европейскими городам не имеет"
‘‘“Рюрик” встречает первую Пасху в Артуре; до сих пор ему все везло: приходилось на праздниках стоять в Нагасаки: церковь там обыкновенно утопает в цветах. ”
XXXIII. Порт-Артур. 19 июня 1900 г.
Наше сонное царство последние два месяца внезапно оживилось, и у нас пошла самая кипучая жизнь. Стояли-стояли в Артуре, да и достоялись до войны, да еще войны далеко не игрушечной, как казалось сначала. Жаль только, что боевая роль флота уже сыграна, и мне, вероятно, не придется принять активного участия: в этом отношении нам прямо не повезло.
В конце апреля у нас были маневры. “Рюрик” участвовал в составе нападающей эскадры. Наша задача была произвести высадку и взять Артур, что нам и удалось блестяще. Я был в десанте вместе с сухопутными войсками и со своей ротой занимал берег под высадку. Седьмого мая “Рюрик” отправился во Владивосток за нашим новым послом в Японии Извольским. По дороге, конечно, зашли в Нагасаки, где простояли почти две недели.
Во Владивостоке меня ждало много неожиданного: во-первых, Ваша телеграмма относительно свадьбы Сони Лярской: мне жаль, что у нас отпуск в Россию вещь почти невозможная, не говоря уже про настоящее время, когда недоразумения с Китаем уже начались: адмирал уже стоял в Таку, куда стягивалась и остальная эскадра. Мне осталось только искренне пожалеть, что крылья-то у меня оказались связанными и пожелать телеграммой Соне всего хорошего. Но самой большой неожиданностью была встреча со Скрипченко, играющим в малорусской труппе Манька. Но чего я уж никак не ожидал, это что Скрипченко окажется женатым, да еще на премьерше труппы. Труппа собственно довольно убогонькая, по дороге у них застрелилась Боярская, и на первые роли попала Скрипкина жена, Борисенко; играет так себе, старается, но кажется, особенным талантом не обладает, проще говоря, можно поставить 10. Впрочем, нужно отдать справедливость, режиссерская часть весьма порядочна, и видимо, вообще у всей труппы отношение к делу добросовестное: несмотря на малочисленность, народные сцены у них идут прекрасно, а безделушки вроде “Вечерниц” сходят прямо отлично. Певицей у них Фицнер-Мороз, и собственно она-то и делает сборы. В танцах Скрипченко еще усовершенствовался.
“Пасха прошла довольно бесцветно. Ознаменовалась только усиленным пьянством среди нижних чинов, да и господа офицеры не без греха."
Во Владивостоке простояли дней пять и ушли с Извольским и его семьей в Иокогаму. На этом переходе пришлось впервые попасть в воды Тихого океана. В Иокогаме нас ждало неожиданное известие о взятии Таку и о войне с Китаем. Очевидно, стоянки были отравлены, известия были довольно смутные, можно только было себе составить понятие, что бой был очень серьезный и потери большие.
Никогда я не думал, что у нас всех так сильна боевая жилка: пришлось испытывать, как неприятно в такое время быть простым туристом. Самые подробные довольно тяжелые известия мы как раз вычитали из газет в вагоне по дороге в Токио, куда ездили на целый день. В общем, все были рады, когда мы через два дня, нагрузившись углем, ушли, а не стояли, как предполагалось, две недели.
Одиннадцатого мы были уже во Владивостоке, нагрузились углем, приняли 650 человек при пяти офицерах 2-го полка и ушли в Артур 14-го в 4 ч утра, а 17-го к полудню были уже там. Во Владивостоке еще застали хохлов: они должны были 15-го ехать на три недели в Никольск, а оттуда в Харбин, но в Манжурии начались беспорядки, часть труппы забрали в солдаты, а посланного устраивать театр в Харбине чуть ли не зарезали китайцы, на зиму труппа собирается в Артуре. На “Рюрике” у нас были оба Скрипченки и Фицнер-Мороз. Наш корабль, кажется произвел на них сильное впечатление.
В Артуре наконец мы узнали действительное положение вещей и увидали первых раненых: а то, когда уходили из Владивостока, пришлось наслушаться разной ерунды.
Дело наших канонерок при Таку, по-моему, одно из самых замечательных в летописях морской войны: слишком уж силы были не равны: против шести маленьких канонерок, из которых только две имели современную скорострельную артиллерию, да и то малого калибра, действовали с расстояния в одну милю 26 новейших 6-дюймовых орудий Канэ и 4 в 8-дюймовых, – сила прямо страшная. Сверх того, китайцы стреляли с заранее точно наведенными орудиями, сделав у станков соответствующие метки.
