На борту С-56 - [7]
Когда маленький кораблик врезался в левый борт лодки, мы с сигнальщиком, щурясь от нестерпимо яркого света, не сразу сообразили, что произошло. Только когда катер беспомощно закачался в нашей кильватерной струе, мы поняли: произошло несчастье и нужна немедленная помощь. Взяв потерпевший аварию катер на буксир, мы пересадили на него фельдшера для оказания пострадавшим первой помощи, В результате удара у торпедников оказалось смятым в лепешку таранное отделение, заглохли моторы. К счастью, обошлось без тяжелораненых. По прибытии в базу обстоятельства столкновения обсуждались флотской аварийной комиссией, которая реабилитировала нас.
Государственная приемочная комиссия собралась в кабинете директора завода для подписания акта приемки подводной лодки от промышленности. Один за другим ставят свои подписи под документом все члены комиссии. Корабль принимается в состав Военно-морского Флота. Теперь это уже не объект под заводским номером, а боевая единица, которая скоро официально получит свое название.
Члены комиссии поздравляют друг друга. Я от всей души пожимаю руку строителю лодки.
— Сердечное спасибо вам, Владимир Игнатьевич, — говорю я, — и в вашем лице всем инженерам, техникам и рабочим завода за отличный корабль! От имени краснофлотцев, старшин и командиров корабля заверяю всех, участвовавших в постройке лодки, что мы добросовестно и настойчиво возьмемся за учебу. И, если нам доведется встретиться с врагом, вам за нас краснеть не придется!
Никаких торжеств по поводу сдачи и приемки новой подводной лодки не устраивалось. Ограничились взаимными пожеланиями успехов и занялись будничными делами. Рабочий коллектив перешел на достройку других кораблей, а мы принялись за боевую учебу. К вечеру лодка бросила якорь в одной из бухт залива.
30 октября 1941 года был получен приказ о присвоении лодке номера, подъеме на ней Военно-морского флага и зачислении ее в состав Тихоокеанского флота. Подъем флага решено было произвести утром 31 октября у пирса соседней бригады подводных лодок.
Сообщение не застало экипаж врасплох. К этому торжественному дню мы готовились давно вместе с нашими шефами — рабочими и служащими одного из предприятий Владивостока. Их подарок — шелковые кормовой флаг и гюйс дождался своего дня.
Хотя на корабле полный порядок, решено было немедленно приступить к большой приборке. Ведь завтра официальный день рождения нашего боевого корабля. Именинник в свой праздник должен блестеть!
Собрав на верхней палубе весь личный состав, я обратил его внимание на важность предстоящей приборки. Говорить много не пришлось. Команда сама отлично понимала, что для такого торжества борта, палубу, надстройку, мостик, отсеки и механизмы нужно привести в идеальный порядок. Старший помощник решил даже одеяла выгладить и провести внеплановую смену постельного белья.
Мичман Дорофеев приказал спустить тузик и вместе с краснофлотцем Подковыриным медленно обошёл вокруг лодки. Ничто не может укрыться от зоркого дорофеевского глаза. То он увидит соляровое пятно на краске, то лишь ему одному заметный дефект на ватерлинии. Все, что нужно для приведения в порядок бортов, находится под рукой. За транцевой доской тузика баночки с бензином и красками, куски ветоши, малярные кисти… На глаз, без шнура, никто, кроме боцмана" так ровно кистью линию провести не сможет. И хотя она и без того ровная, эта ватерлиния, но завтра на пирс придут старые друзья Дорофеева — не осудил бы кто… Оно спокойнее, если лишний раз самому проверить, а где нужно и подправить. Но вот борт приведен в полный порядок, и мичман разрешает вымыть, поднять и установить на место тузик.
Старшина 2-й статьи Игнатьев и краснофлотец Немальцев сняли с мостика все рыбины, вымыли их на пирсе, уложили на место и надраивают до солнечного блеска медь на мачте, колоколе и компасе. Рулевой Николаевский забрался в кормовую надстройку, чистит и смазывает привод вертикального руля. У пушек самозабвенно трудятся комендоры.
Спускаюсь вниз и обхожу лодку. В концевых отсеках торпедные аппараты блестят, запасные торпеды в стеллажах после чистки аккуратно смазаны, койки команды заправлены все как одна.
В дизельном отсеке я вижу только ноги мотористов, свесившихся вниз головой, как циркачи на трапеции, и ветошью насухо протирающих трюм от соляра и масла. Старшина группы мичман Елин не только руководит приборкой, но и сам, как он выразился, делает жар-птицу из плит дюралевого настила.
Так в каждом отсеке. Но, несмотря на наведенную чистоту, старшины в один голос просят разрешения продлить приборку еще на два часа для "подбирания концов". Их просьбу поддерживает и старший помощник.
Разрешения не дал. Приказал все уложить на места и закончить приборку. Старпому объяснил:
— Нельзя увлекаться. Чище чистого корабль делать не нужно. Его и в таком виде не стыдно показать кому угодно. А вот о внешнем виде команды этого сказать не могу. Грязные как черти. Предоставьте время всем вымыться в бане и привести себя в порядок. Обеспечьте на завтра построение в обмундировании первого срока.
Утром пирс скатили водой из шланга и привели в порядок. Здесь разместились военный оркестр и приглашенные: моряки, судостроители и шефы. Деревянная палуба лодки, предмет нашей гордости и зависти многих подводников, поблескивает в первых лучах утреннего солнца. В кормовой ее части выстроена команда.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Скрижали Завета сообщают о многом. Не сообщают о том, что Исайя Берлин в Фонтанном дому имел беседу с Анной Андреевной. Также не сообщают: Сэлинджер был аутистом. Нам бы так – «прочь этот мир». И башмаком о трибуну Никита Сергеевич стукал не напрасно – ведь душа болит. Вот и дошли до главного – болит душа. Болеет, следовательно, вырастает душа. Не сказать метастазами, но через Еврейское слово, сказанное Найманом, питерским евреем, московским выкрестом, космополитом, чем не Скрижали этого времени. Иных не написано.
В период войны в создавшихся условиях всеобщей разрухи шла каждодневная борьба хрупких женщин за жизнь детей — будущего страны. В книге приведены воспоминания матери трех малолетних детей, сумевшей вывести их из подверженного бомбардировкам города Фролово в тыл и через многие трудности довести до послевоенного благополучного времени. Пусть рассказ об этих подлинных событиях будет своего рода данью памяти об аналогичном неимоверно тяжком труде множества безвестных матерей.
Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.