На борту С-56 - [24]

Меня поздравляют и жмут руку и другие находящиеся на пирсе. Чувствую, что действительно нам рады.

Адмирал Головко спустился в лодку и обошел все отсеки. Интересуется работой дизелей, системой погружения и другими механизмами и устройствами. По вопросам адмирала можно судить, что лодку он знает превосходно.

Несмотря на только что закончившийся переход и перегрузку лодки предметами снабжения, во всех отсеках чисто. Командующий заметил это и похвалил.

Как и положено, сопровождаю адмирала и вижу, что его интересует главный вопрос: когда мы можем выйти на боевое задание? Закончив обход лодки, он спрашивает меня об этом. Значит, мы очень нужны. Ведь не от праздного любопытства оторвались от своих дел командующий и член Военного совета флота и пришли знакомиться с нами.

Если бы не поврежденные во время последнего шторма горизонтальные рули, нам хватило бы на подготовку и нескольких суток, а теперь нужен доковый осмотр, и, видимо, раньше двух недель мы готовы не будем. Командующий дал нам три недели сроку.

— Готовьтесь, — сказал командующий, — вам есть чему и у кого поучиться.

Когда командующий закончил обход лодки и знакомство с командой, я пригласил его, члена Военного совета и сопровождающих их офицеров в кают-компанию, к накрытому для обеда столу. Только сейчас мы смогли как следует рассмотреть на кителях и тужурках наших гостей погоны. Это было новшество, о котором мы во время перехода не знали.

Но спокойно пообедать не пришлось. Меня вызвали в центральный пост и доложили, что в базе объявлена воздушная тревога: самолеты противника в воздухе, подходят к Полярному. Объявил артиллерийскую тревогу, забыв о том, что на борту находятся старшие начальники, Это — результат длительного отдельного перехода, приучившего к самостоятельности. Чтобы исправить ошибку, вернулся в кают-компанию, извинился перед командующим и доложил ему обстановку.

— Кормить нас командир не хочет, вот и устраивает тревоги! Что ж, пойдем, посмотрим, что у него по тревоге делается…

Командующий шутит. Не оскандалиться бы. Артрасчеты стоят у пушек в касках с приготовленными противогазами.

— Как будете действовать? — спрашивает адмирал Скопина.

— Огонь открываю только на самооборону, товарищ адмирал! По обнаруженным самолетам веду немую стрельбу. Такая у нас пока инструкция, — как бы оправдываясь, добавил Скопин.

— Инструкция у вас неплохая, по ней и действуйте.

Командующий находился на мостике до отбоя, внимательно следя за работой артрасчетов и время от времени делая замечания. Уходя, он выразил удовлетворение действиями Скопина.

— В вашем распоряжении три недели. Будете поставлены в док. Остальное готовьте сами! — напомнил он мне.

— Давно налетов не было. Кажется, ваш приход встревожил фашистов. Будем надеяться, что вы заставите их бояться себя, — заметил Лунин.

К вечеру пришла "С-55" капитана 3-го ранга Сушкина, прибывшая до нас "С-51" капитана 3-го ранга Кучеренко стала уже "старожилом". Нет еще лодки капитан-лейтенанта Братишко, входящей в наш дивизион, но есть сведения, что и она уже недалеко.

Знакомиться и поздравить нас с благополучным прибытием пришли многие командиры-подводники — "коренные" североморцы.

С легкой руки Константина Шуйского, жизнелюба и весельчака, нас в шутку называют "Азиатской эскадрой". Ну что ж, мы своего прошлого не стесняемся. Тихоокеанский флот всегда считался хорошей морской школой. А что до прозвищ, то наш дивизион последнее время и во Владивостоке "славянским" называли, а командиров лодок "братьями славянами" — за большую дружбу между собой.

Прекрасно понимаем, что название дано шутки ради. Отношение к нам хорошее, но все-таки мы еще не совсем свои. Да это, пожалуй, и естественно. Ведь каждый из здешних подводников уже внес свой вклад в боевую славу бригады, а от нас еще только ждут дел. Североморцами мы стали условно, звание еще нужно заслужить и оправдать. И нам не терпится скорее это сделать.

Прошел первый день в новой морской семье. Экипаж разместили в казарме береговой базы. Условия вполне приличные.

Запомнился второй день нашего пребывания на Севере. Внезапно налетел ураган. Страшной силы ветер срывал крыши, валил с ног людей. Бухта покрылась белой пеной, трещали и лопались швартовы стоявших у пирсов кораблей.

Налет авиации накануне и этот ураган быстро ввели нас в курс событий. Каждый понимал-здесь фронт, а ветры Баренцева моря стоят тайфунов Японского. Не только наш дивизион, но и все тихоокеанцы стремились попасть на действующий флот. И это вполне понятно: кто в годы тяжелых испытаний не стремился отдать все силы на защиту своей Родины?

Долгие годы до войны Дальний Восток, и в том числе Тихоокеанский флот, считался самым боевым участком. Там серьезно и тщательно готовились к отпору агрессору. Морально дальневосточники уже давно были подготовлены к войне. И вдруг волей обстоятельств тихоокеанцы оказались в самом глубоком тылу. Посыпались бесчисленные просьбы; послать на любой действующий флот или фронт. Наш экипаж не был исключением. Рапорты писали все, в том числе и я. И вот мечта сбылась. Мы на действующем флоте. Теперь скорее в поход, искать и топить врага, ибо мы в большом долгу перед своими новыми товарищами по оружию, а остаться должниками не хочется.