На боевом курсе - [3]
Сильно возбужденные, разговорчивые более обычного, мы радовались нашей первой победе, и все мое звено допрашивало меня:
- Товарищ командир, ну что? Как?..
Я стараюсь отвечать сдержанно и деловито.
Демешкин перебивает:
- А снарядов, братцы! - и присвистывает. - Там снарядов как гороху в поле!..
Я его не одергиваю: пусть настроит людей на серьезные бои.
Командир эскадрильи Гудзенко, собрав все подразделения, сделал подробный и поучительный разбор первого боевого вылета.
- Накрыли мы противника хорошо, - оценил он нашу работу. - Две трети успеха
Отношу на внезапность. Но держались мы не компактно, развороты выполняли не дружно. Переключали все внимание на цель, а ведь так нельзя. И за своими товарищами, и за воздухом надо следить...
И комэск повел речь о противозенитных маневрах, об эффективности бомбометания, об отражении атак истребителей. Говорил спокойно, как будто разбирал наши обычные тренировочные полеты.
В тот день было еще несколько вылетов. Одна из групп ходила на бомбометание, другие экипажи на разведку.
С позиций зрелых рассуждений, наверное надо отметить, что командиром полка при формировании групп для нанесения первого удара по войскам противника была допущена ошибка, которая могла обернуться потерей боеспособности части. В самом деле, навались на нас противник группой истребителей до цели, над целью или даже после боевой работы - и полк потерял бы весь свой руководящий состав, то есть практически был бы выведен из строя.
Нам повезло. Немцы сплоховали. Ну а майор Родякин своего добился: крестил огнем!
И все же первые боевые вылеты учили нас не только на ошибках врага - на наших тоже. Выполняя одно из заданий, мы вышли в место встречи с нашими истребителями и тут же опознали их - это были Миг-3. На душе стало легче: есть истребители прикрытия! Они, как нам казалось, занимают свое место в общем боевом порядке, но вдруг видим, один Миг бросается на нашу эскадрилью и открывает огонь. В чем дело?
Самолет ведущего командира эскадрильи капитана Гудзенко задымился и пошел на снижение. Я попросил штурмана Демешкина проследить где упадет или сядет самолет, а летчик-истребитель, который подбил Гудзенко, увидев, что атаковал своих, начал энергично делать своей машиной различные эволюции, обозначая, что летят свои бомбардировщики. Наши истребители успокоились и сопровождали нас до цели. А эскадрилью, теперь уже из восьми самолетов, повел заместитель комэска старший лейтенант И.А. Кузнецов. Мы вышли на цель, отбомбились и пошли домой. Не вернулся только Гудзенко.
После посадки меня вызвал командир полка Родякин и спрашивает:
- Видел, где сел Гудзенко?
- Видел мой штурман. А я хорошо знаю этот район.
Родякин говорит:
- Срочно бери У-2 и лети на место посадки. Там будет видно, что делать. Вези экипаж домой...
Без особого труда я вышел в район и нашел самолет командира эскадрильи. Быстро
Подыскал подходящую ровную площадку и произвел посадку в непосредственной близости от самолета Су-2. Смотрю ко мне идет Гудзенко. Вид у него более чем грустный. Оказывается, он цел, невредим, не считая синяков, а штурман эскадрильи Семенов убит.
У самолета собралось много народа - местные жители. Копают могилу. Мы с Гудзенко осмотрели самолет: изрядно покалечен при посадке. Похоронили друга, попечалились, погрустили - первая жертва в нашей эскадрильи. Да, очень уж мы засекретили свои самолеты. Летчики- истребители не знали нашего бомбардировщика, а мы не всегда знали силуэты своих истребителей. Вот и случилась беда...
Местные жители натаскали нам прошлогодней соломы. Мы обложили самолет, и подожгли его.
Вскоре я благополучно вернулся с Гудзенко в полк.
А на ту сторону реки Прут летать и бомбить подходящие к нашей границе войска мы стали ежедневно. Разрушали железнодорожные станции, переправы. При этом зенитные орудия противника встречали нас уже шквальным огнем. В одном из боевых вылетов крепко поколотили в воздухе машину командира первой эскадрильи Баутина. Потом и другие стали привозить пробоины.
Помню сел на аэродром самолет. В кабине лужа крови. Пилот буквально иссечен осколками: в медсанбате из него вынули их более трех десятков. Как же он дотянул до аэродрома? А вот как. Все самолеты Су-2 имели два штурвала, то есть двойное управление. И хотя штурман самостоятельно взлетать и садиться не мог, однако пилот, уже будучи раненым, приказал ему включить второй штурвал и до самой посадочной полосы, теряя сознание, подсказывал, что и как надо делать.
На нашем аэродроме было относительно спокойно. На второй или третий день войны над нами промчались "Миги". Мы попрятались от них - не сразу поняли, что это наши самолеты. Вроде бы и полк базировался не так далеко, а вот очертания нашего нового истребителя мы не знали. Впрочем и соседи имели приблизительно такое же представление о нашем Су-2. Не случайно первое время в боях так трудно давалось взаимодействие бомбардировщиков и истребителей.
На третий день над нашим аэродромом на большой высоте прошел немецкий разведчик, о нем нас оповестили. После полудня пролетела пара "мессершмитов". За ними "Миги", видимо преследовали.
Вторая книга мемуаров академика И. М. Майского — советского государственного деятеля, занимавшего ряд дипломатических постов в предвоенные и военные годы, в том числе — представителя СССР в Лондонском комитете по невмешательству в испанские дела, посла СССР в Англии, участвовавшего в конференциях союзников в годы войны, а в послевоенные годы ставшего заместителем народного комиссара иностранных дел, посвящена одному из самых драматических периодов в истории СССР и всей Европы — периоду подготовки второй мировой войны.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Во время Крымской войны (1854-1856 гг.) Николай I назначил А. С. Меншикова главнокомандующим над военными сухопутными и морскими силами в Крыму. Неудачи на Альме, под Балаклавой, Инкерманом и Севастополем заставили Николая I усомниться в полководческих талантах своего главнокомандующего, и в феврале 1855 года Меншикова освобождают от всех должностей с оставлением в звании генерал-адъютанта и члена Государственного совета, а в апреле 1856-го его окончательно отправляют в отставку. Умер А. С. Меншиков 19 апреля 1869 года на 73-м году жизни.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Анна Евдокимовна Лабзина - дочь надворного советника Евдокима Яковлевича Яковлева, во втором браке замужем за А.Ф.Лабзиным. основателем масонской ложи и вице-президентом Академии художеств. В своих воспоминаниях она откровенно и бесхитростно описывает картину деревенского быта небогатой средней дворянской семьи, обрисовывает свою внутреннюю жизнь, останавливаясь преимущественно на изложении своих и чужих рассуждений. В книге приведены также выдержки из дневника А.Е.Лабзиной 1818 года. С бытовой точки зрения ее воспоминания ценны как памятник давно минувшей эпохи, как материал для истории русской культуры середины XVIII века.
Граф Геннинг Фридрих фон-Бассевич (1680–1749) в продолжении целого ряда лет имел большое влияние на политические дела Севера, что давало ему возможность изобразить их в надлежащем свете и сообщить ключ к объяснению придворных тайн.Записки Бассевича вводят нас в самую середину Северной войны, когда Карл XII бездействовал в Бендерах, а полководцы его терпели поражения от русских. Перевес России был уже явный, но вместо решительных событий наступила неопределенная пора дипломатических сближений. Записки Бассевича именно тем преимущественно и важны, что излагают перед нами эту хитрую сеть договоров и сделок, которая разостлана была для уловления Петра Великого.Издание 1866 года, приведено к современной орфографии.