На берегу Днепра - [2]
Рослый, широкоплечий Сидоров стоял в проходе, загородив дорогу штурману.
— Аня!
— Алексей!
Они улыбались и долго трясли друг другу руки. Потом прошли к кабине, стали тихо разговаривать.
Солдаты не без интереса посматривали на них. «Знакомые… а может быть, и не просто знакомые, — подумал майор. — Не надо мешать им, пусть поговорят».
Черноусов поднялся со своего места и, чтобы отвлечь внимание солдат, спросил:
— А почему так тихо? Ну-ка, Кухтин, затягивай.
Солдаты одобрительно задвигались.
— Верно! Чего в молчанку играть? Споем, хлопцы! — охотно отозвался Кухтин, искоса поглядывая на стоявшего в стороне Сидорова. Ему не терпелось поскорее разузнать все об этой девушке, которая, как успел заметить Кухтин, была взволнована встречей не меньше Сидорова. Девушка внимательно слушала торопливую речь Сидорова, то улыбаясь, то сердито хмуря брови. Любопытные взгляды солдат, очевидно, смущали ее. Майор почувствовал на себе ее досадливый, упрекающий, быстрый взгляд.
— Ну-ну, Кухтин! — поторопил он солдата.
Начали не дружно, и майору даже показалось, что песня вот-вот оборвется. Но припев солдаты подхватили во весь голос, и песне сразу стало тесно в стенах самолета.
Заработали моторы. Их шум смешался с голосами солдат, и песня оборвалась так же неожиданно, как возникла.
— Ну, прощай, Алеша! — громко сказала девушка-штурман и скрылась в кабине.
Сидоров вернулся на свое место.
Самолет лихорадило — он весь дрожал. Вот он покачнулся, рванулся с места и, немного пробежав по взлетной дорожке, поднялся в воздух. Майор достал компас, посмотрел на его светящуюся стрелку.
Воздушный корабль шел строго на запад.
Извивающийся серебристый Днепр был хорошо виден с высоты двух тысяч метров. Он все такой же, каким его знали раньше, — полноводный и величавый.
Внизу, на земле, появились вспышки зенитных орудий. Разрывы снарядов все ближе и ближе. Осколок пробил фюзеляж самолета. Летчик отвалил в сторону, на время ушел с заданного курса.
Днепр остался в стороне. Майор, а за ним и солдаты с серьезными, посуровевшими лицами молча поднялись со своих мест.
Шумят моторы. Но маленький Кухтин не слышит их шума. Учащенное биение собственного сердца заглушило все. Весь он собран, напряжен, думает лишь об одном: только бы не подвел парашют, только бы благополучно раскрылся. А там…
Штурман раскрыла дверь. Струя холодного воздуха освежающе хлестнула по лицам стоявших в проходе людей.
— Пошел! — раздалась команда, и парашютисты один за другим начали выбрасываться за борт самолета. Прыгнул лейтенант Табаков, потом сильно побледневший Кухтин, рядовой Никаноров, а за ним, словно с вышки в воду, нырнул в черную пропасть командир батальона майор Черноусов.
Самолет быстро пустел. Его покинули все. Остался один замыкающий Алексей Сидоров. Он уже приготовился к прыжку, как вдруг самолет резко накренился, и солдат, потеряв равновесие, полетел в сторону. Машинально он взмахнул рукой и выдернул зажатое в ней кольцо парашюта.
Из расстегнувшегося мешка вывалилась целая гора белого шелка. Сидоров быстро вскочил на ноги и растерянно смотрел, как струя воздуха, врывающаяся в самолет, раздувала легкую ткань парашюта, путала стропы. «Что же делать теперь? — растерянно размышлял солдат. — Как быть?.. Лететь обратно, на аэродром? Ну конечно, придется вернуться обратно и все объяснить. Но ведь не поверят, скажут — струсил, нарочно распустил. И Аня здесь!.. Никто не поверит. Нет уж!»
Сидоров торопливо начал собирать в охапку спутанные стропы и шелк парашюта.
— Алексей? Еще раз до свидания… Торопись! — крикнула из темноты девушка-штурман.
— Сейчас я, сейчас! — поспешно отозвался Сидоров.
— Экий ты нерешительный! — упрекнула она и тут только поняла, почему он замешкался. Она подошла к солдату, посмотрела в лицо и сказала: — Как же это ты?.. Ну, ничего не поделаешь! Полетим обратно.
В словах ее отчетливо слышались недоумение и упрек.
— Да видишь ли… — начал было Сидоров.
— Чего уж тут! — проговорила девушка и отвернулась.
— Аня… неужели ты можешь?.. Зря ты так…
Сидоров решительно направился к двери.
— Постой! Не смей! Слышишь, не смей!
Но девушка не успела подбежать к двери.
Прижав к груди смятые полотнища парашюта, Сидоров выбросился из самолета.
Аня закрыла ладонью глаза.
— Лешка… Лешка… Что же ты наделал?
Потом она выглянула за дверь и увидела на темном фоне земли распустившиеся купола парашютов. Был ли среди них парашют Сидорова, она не знала.
…Покинув борт самолета и увидев, что парашют раскрылся, Кухтин сначала ощутил тишину и покой, но через мгновение ему снова стало жутко. И еще больше им овладело это чувство, когда он осмотрелся по сторонам: кругом непроглядная тьма, внизу, под ногами, притаилась незнакомая местность. Потом он заметил, что ветер относит его в сторону населенного пункта, в котором могли быть гитлеровцы. Он торопливо подтянул стропы.
В воздух взлетело несколько осветительных ракет, вслед за ними ночную мглу прошили сотни нитей трассирующих пуль. «Нет, им не достать меня. Успею приземлиться. Земля уже близко. Все будет хорошо!» — подумал Кухтин, и ему захотелось крикнуть что-нибудь бодрое, уверенное, крикнуть так громко, чтобы его услышали все солдаты. Но он не крикнул, а, напружинив свое маленькое сильное тело, приготовился к приземлению.
Ричмонд Чэпмен — обычный солдат Второй мировой, и в то же время судьба его уникальна. Литератор и романтик, он добровольцем идет в армию и оказывается в Северной Африке в числе английских коммандос, задачей которых являются тайные операции в тылу врага. Рейды через пески и выжженные зноем горы без связи, иногда без воды, почти без боеприпасов и продовольствия… там выжить — уже подвиг. Однако Чэп и его боевые товарищи не только выживают, но и уничтожают склады и аэродромы немцев, нанося им ощутимые потери.
Новая книга пермского писателя-фронтовика продолжает тему Великой Отечественной войны, представленную в его творчестве романами «Школа победителей», «Вперед, гвардия!», «Костры партизанские» и др. Рядовые участники войны, их подвиги, беды и радости в центре внимания автора.
БАСКАКОВ ВЛАДИМИР ЕВТИХИАНОВИЧ известен как автор публицистических, острых и злободневных статей, объединенных в книгу «Спор продолжается». Будучи студентом, В. Баскаков уходит на фронт. Армия, война стали для В. Баскакова суровой школой жизни и навсегда отпечатались в его памяти. Он прошел нелегкий путь от бойца-автоматчика до военного корреспондента. Работал в воинских газетах (в том числе в газете Московского военного округа «Красный воин»). В последние годы В. Баскаков печатает свои критические статьи в журналах «Новый мир», «Октябрь», «Знамя», «Москва».
8 сентября 1943 года, правительство Бадольо, сменившее свергнутое фашистское правительство, подписало акт безоговорочной капитуляции Италии перед союзными силами. Командование немецкого гарнизона острова отдало тогда дивизии «Аккуи», размещенной на Кефаллинии, приказ сложить оружие и сдаться в плен. Однако солдаты и офицеры дивизии «Аккуи», несмотря на мучительные сомнения и медлительность своего командования, оказали немцам вооруженное сопротивление, зная при этом наперед, что противник, имея превосходство в авиации, в конце концов сломит их сопротивление.
Служба в армии — священный долг и почетная обязанность или утомительная повинность и бесцельно прожитые годы? Свой собственный — однозначно заинтересованный, порой философски глубокий, а иногда исполненный тонкой иронии и искрометного юмора — ответ на этот вопрос предлагает автор сборника «Особенности национальной гарнизонной службы», знающий армейскую жизнь не понаслышке, а, что называется, изнутри. Создавая внешне разрозненные во времени и пространстве рассказы о собственной службе в качестве рядового, сержанта и офицера, В.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.