На берегах любви - [25]

– Обставили? Неудивительно при таких ловких пальцах и длинных рукавах.

Грегори сделал вид, что не понял намека.

– А ваш надутый вид подтверждает то, что я давно подозревал. Джентльмен должен признать проигрыш и вести себя с большим достоинством. – Он наклонился вперед, чтобы подчеркнуть свои слова: – Вы не джентльмен, Брэнд.

– Ну конечно, нет. Я всего-навсего шотландец.

– Что означает «грубиян» и «варвар».

– И что все же лучше, чем шулер.

Капитан злобно ощерился – казалось, он вот-вот вцепится Джейсону в горло.

– Я не собираюсь выслушивать замечания от какого-то ничтожного паписта.

– И мне не доставляет удовольствия слушать напыщенного подлипалу, у которого столько награбленного золота, что хватило бы на покупку любого чина.

– Еще одно слово, Брэнд, и я позову охранников.

– Вы в самом деле считаете, что я их боюсь? Да я мог бы дважды вас убить, прежде чем они дойдут до этой двери.

Грегори вспомнил тот момент, когда они его схватили. Сам он участвовал не в одном бою, однако неудержимая ярость, с которой бился шотландец, в конце концов вызвала в нем такую ненависть, какую он не испытывал ни к одному человеку; и в основе этой ненависти был страх.

Грегори, улыбнувшись, ссыпал монеты в сумку. Брэнд теперь его пленник и совершенно беспомощен.

– А знаете, я получу истинное удовольствие, глядя на то, как вы будете умирать, как затянется петля, как вывалится язык, как забьются в воздухе ноги и вы обгадитесь.

– Слушайте, Грегори, оставьте эти вульгарности для тех невежественных бедняков, которые еще испытывают трепет перед такими, как вы. Я видел, как вешают людей, и знаю об этом все. И таких, как вы, так называемых капитанов, не способных ни честно выиграть в карты, ни удержать самую маленькую лодчонку на плаву, тоже знаю.

Грегори в ярости стукнул кулаком по столу.

– Я сделаю это прямо сейчас. Стража, сюда!

Он выскочил из комнаты. Джейсон ждал с сильно бьющимся сердцем и нервной улыбкой на губах. Черт, пожалуй, он зашел слишком далеко.

Через несколько минут Грегори вернулся в сопровождении взвода солдат.

– Да будет вам, капитан. Сейчас январь и слишком холодно для подобных экзекуций. Вы застудитесь насмерть.

– Вы думаете, я шучу? Ошибаетесь, сэр. Сейчас вы убедитесь, насколько серьезны мои намерения!

Впервые Джейсон почувствовал настоящий страх. Вполне возможно, что на этот раз Грегори превысит полномочия, данные ему лордом Пенскоттом, и доведет процедуру до конца.

– Лорд Пенскотт…

– К черту Пенскотта! Я здесь распоряжаюсь. Вы мой пленник, и сегодня вас повесят! – Капитан сделал знак солдатам.

– Выведите его!

– Насколько я понимаю, лорд Пенскотт приказал оставить этого человека в живых до его возвращения, – с сомнением произнес сержант Бертон. – Если это так, то…

– Я не спрашиваю вашего мнения, сержант, и я не привык, чтобы кто-либо обсуждал мои приказы. Выведите его!

Губы Бертона дрогнули, однако ему ничего больше не оставалось, как только повиноваться. Штык уткнулся в спину Джейсона, но тот не двинулся с места.

– Хочу кое-что напомнить вам, капитан. Это ведь я убил сына лорда Пенскотта, и он мечтает отомстить мне лично. Вряд ли ему придется по вкусу, если вы лишите его этого удовольствия.

Джейсон услышал вырвавшийся у Бертона вздох облегчения и с трудом сдержал улыбку. Теперь сержант у него в долгу.

Грегори нахмурился: в душе он и сам отлично понимал, что гнев Пенскотта может серьезно повредить его карьере.

В камере повисла напряженная тишина – все ждали решения капитана.

Наконец он медленно изогнул губы в презрительной улыбке:

– Отпустите его и возвращайтесь на свои места.

Солдаты беспрекословно подчинились. Дождавшись, пока последний из них вышел за дверь, Грегори повернулся к Джейсону: взгляд его был полон ненависти.

– Не думайте, что вы выиграли, Брэнд; в обмен на жизнь с сегодняшнего дня я обещаю вам немало неприятностей, а в день возвращения лорда Пенскотта я буду наблюдать вашу медленную мучительную смерть. – Круто повернувшись, он быстро вышел из камеры. Дверь захлопнулась, и загремел тяжелый засов.

На какой-то момент Джейсон испытал облегчение, но оно тут же сменилось страшной усталостью. Он без сил опустился на стул. Ему вспомнились слова лорда Пенскотта после той первой инсценировки казни. Его предсказание, похоже, начинает сбываться: эти постоянные походы на виселицу, невозможность знать, что случится на следующий день, создают напряжение, непосильное для нормального человека. Его дергают, как тряпичную куклу, лишая стойкости и выносливости.

Джейсон сделал глоток тухлой воды, словно надеясь таким образом смыть привкус смерти. Впервые он почувствовал настоящее отчаяние.

Мари плотнее закуталась в накидку и пошла быстрее. Овсянка уже остыла, но это не имеет значения: у нее под фартуком есть еще мясо и горячий хлеб. Еда поддерживает Джейсона в добром здравии и хорошем настроении, и до сих пор никто ничего не заподозрил; но если кража откроется, ее жестоко накажут.

Тяжелая дверь со скрежетом распахнулась. Когда Мари вошла, один из охранников снял полотенце с подноса, помешал кашу и разломил черствую булку, проверяя, нет ли внутри оружия. Мари двинулась к лестнице.