На арфах ангелы играли (сборник) - [16]

– Извините, – сказала Наталья Васильевна, вытирая рот платком. – Извините, – сказала она и чихнула.

– А сейчас извините вы, потому как – прощаюсь, – он встрепенулся тоже как-то нарочито, подстать её чиханию, словно в отвращении, стряхнул с себя невидимую пыль веков, затем посмотрел на посетительницу слегка рассеянным, нестрогим взором и сказал: – Захотите принять активное участие в нашем движении, милости прошу к нашему шалашу. В другом разливе будет то же самое, уверяю вас. Ибо, уверяю вас, все пути ведут в Рим. Иного не дано! – это слово произнес он в растяжку. – Да не бледнейте вы так, может водички?

5

Вливаться в непонятно какую партию, даже имеющую такую мощную базу данных, ей всё же не хотелось. Да и вообще не хотелось от кого-то зависеть ни в каких обстоятельствах… Как хорошо жить самостоятельной творческой жизнью и думать только о служении музам! Но расплата неизбежна – безвестность. Это можно в литературе, можно даже в живописи и поэзии, надеясь на то, что когда-либо пробьёт твой час. Но как быть музыканту, когда его творение живет лишь в короткие мгновения исполнения на сцене? И имеет ли она право вести этим путем ребенка?

За такими невеселыми думами её и застал закат. Небо, неожиданно появившееся в просвете между домами, залилось малиной, и неяркие блики радостной краски легли на её лицо.

Согласиться можно, конечно, с тем, что человеком легко управлять при помощи современных средств воздействия на психику. Гипноз, кодирование на «лжеидею»… Ведь так, кажется, говорил Петр Сергеич? Чипы, наконец. В это легко верится, когда события происходят в кино или в детективном романе, но то, что кодируют на деструктивное поведение твою собственную дочь, да ещё с такой ужасной целью – уничтожить детей, мать и, в конце концов, себя самую, в это верить уж никак не хотелось. Но он так и сказал: «Вы для вашей дочери сейчас – олицетворение всего зла её жизни. Всё, что с ней было не так, она видит как исходящее от вас лично. Она, в свою очередь, кодирует сына на почве ревности и зависти к успехам его сестры на ваше убийство, после чего он становится постоянным пациентом психиатрической лечебницы, потом разборки с дочерью с помощью нового мужа, человека весьма странной ориентации. И вот, наконец, печальный финал: собственность отчуждена, дети, так много обещавшие в раннем возрасте, теперь уже идиоты и преступники, сама же ваша дочь либо сразу, либо немного погодя, отправляется на тот свет или, если сильно повезет, в инвалидную коляску. Лишнее говорить, что ваше общественное лицо безнадежно испорчено. И, стало быть, поставлен огромный крест на вашей писательской и педагогической деятельности. Ленин, царство ему небесное, не зря не заводил детей. Дети – ахиллесова пята для политика и общественного деятеля. Обыватель очень чувствителен к тому, что происходит в семье известного человека. Любого можно выбить из общественно-политической обоймы, если как следует поработать с детьми или супругом, тоже перспективно».

Ну да, можно. «Поработать» с кем угодно можно – и всегда будет результат. Так что ж теперь – не жить вовсе? Или с пеленок, с младых ногтей учить детей ненавидеть жизнь, людей? Подозревать всех и вся? Чтобы потом не дули на воду? Да, согласна, легче испортить ребенка хороших, добрых родителей, нежели сбить с пути дитя эгоиста, циника. Потому что такие родители сызмальства учат своих детей собственным примером быть подозрительными и острожными. Где выход?

Слепая страсть, на уровне рефлекса, к справедливости и вера в инстинктивный разум – это было последнее, что ещё давало силы жить. Все умозрительные построения рушились в соприкосновении с реальностью. С виду вроде всё комильфо, даже порою приятненько, но лишь задень покрепче, как дружно полезет всякое дрянцо изо всех щелей.

Так говорил Петр Сергеич…

6

Билеты пропали во второй раз. Начало июня, купейных нет, а чтобы купить сразу четыре места в одном купе – об этом не может быть и речи.

– Придется ехать автобусом, сказала Наталья Васильевна Сонике.

– А как же Анютик с Гердусиком?

– Собак придется пока оставить. Попросим Маму, чтобы она их отправила к нам машиной, как только у Вовы будет такая возможность.

– Когда?

– Ну, когда он поедет к своим родным на Волгу. Ведь это недалеко от нас. Вот и привезет к нам собак.

– Тогда поехали. Там уже трава выше крыши.

– Да, поработать придется как следует… Цветы уже есть наверное… Там сейчас очень красиво.

– Когда едем?

– Завтра.

– Тогда собираемся.

…Дом, такой прекрасный снаружи, утопающий в душной волне цветущей черемухи и сирени, встретил их обескураживающим раздраем внутри. Окна были выбиты, осколки лежали на полу грудами – видно, бросали камни с улицы, с близкого расстояния. Рамы сломаны, перегородка между спальней и залой разобрана и унесена, проводка сорвана, выключатели и розетки выдраны из стен «с мясом»… Но самое ужасное было – дверь! Входная дверь! Её и вовсе сняли и унесли. Кому понадобилась дверь без косяков? От печки-голланки осталась только груда кирпичей…

Да уж…

– Соника, не унывай, пока светло, давай попробуем навести хоть какой-то порядок.