На арене старого цирка - [9]

До пятнадцати лет ученики жалования за свою работу не получали. Владелец цирка одевал и кормил их. Но как только ученику исполнялось пятнадцать лет, хозяин цирка дарил ему костюм, ботинки, пальто, пару белья, и с этого времени ему полагалось жалованья десять рублей в месяц. Пищу молодой артист попрежнему получал хозяйскую, одеваться же должен был на свой счет.

Трудно сказать, было ли это материально выгодно ученикам. Но переход с ученического положения на артистическое давал известные преимущества, и, конечно, ученики ждали этого момента. К пятнадцати годам отец уже выделялся среди учеников. Умел делать партерные прыжки, исполнял два номера — «пирамиду» и гимнастику на трапеции, хорошо вольтижировал на лошади, участвовал в пантомимах, исполняя комические роли, и при всем том был грамотен, что в те времена было редкостью.

Отец исколесил с цирком Фюрера всю Россию, кочуя с ярмарки на ярмарку. Переезды делались на лошадях. Перед поездками цирковые лошади подковывались и становились обычными лошадьми, возящими тяжести. Как только переезд кончался, они становились неотъемлемою частью циркового представления. Обычно, когда шли представления, лошади были подкованы только на передние копыта. Ковали их так во избежание несчастных случаев на манеже: отрыв подковы мог быть смертельным как для артиста, так и для кого-нибудь из публики.

В одном из городов цирк Фюрера встретился с цирком Тюрина. Этот цирк был богаче и имел сильную труппу. Остановился Тюрин в центре города.

Фюрер работал на ярмарочной площади, у него перед цирком был раус, его артисты наряженными разъезжали на лошадях или с оркестром проходили через площадь, зазывая публику на представления. Представления в цирке Фюрера начинались с десяти часов утра и длились до пяти часов вечера. За эти часы успевали дать пять, а иногда и шесть представлений специально для ярмарочной публики. Программа шла полностью при большом количестве зрителей. Если публики было мало, из программы выкидывали ряд номеров.

Цирк Тюрина давал только вечерние представления; по праздникам устраивали утренники. Артисты Тюрина приходили смотреть представления фюреровского цирка, артисты Фюрера в свою очередь интересовались их работой.

Отец попал на представление в цирк Тюрина и увидел там такие номера, о каких до того не имел и понятия. Особенное впечатление произвел на него клоун Макс Высокинский[6].

В цирке Фюрера клоун выступал на раусе, и потому отец считал клоуна раусным балагуром. У фюреровского клоуна были только два номера. Один из них было антре «Охота». Два артиста изображали волков, клоун играл роль охотника. Волки завывали. Клоун, возгласом подражая выстрелу из ружья, хлопал их по щекам.

Антре кончалось тем, что охотник хватал волков за ноги и валил нх на землю под хохот публики.

Это антре я видел в 1914 году перед войной на ярмарке в балагане.

Клоун Макс был любимцем публики. Метод и приемы его работы были очень интересны.

Макс знал, чем и как сразу захватить публику. На арену он выходил всегда или с плачем или со смехом. Отец говорил, что он за всю свою жизнь не встречал клоуна, который бы умел так заразительно смеяться, как Макс.

«Шпрехом»[7] во время номеров Макса был сам директор цирка Тюрин. Клоун звал его «хозяином», а директор величал клоуна «Иван Ивановичем». Диалог строился на путанице. Выносили клоуну в подарок ходули, — он благодарил за дули. Директор объяснял, как надо пользоваться ходулями, и Макс изображал человека, первый раз ходящего на ходулях. Спотыкался, падал, бегал через весь манеж под хохот всего цирка, пугая сидящую в первых рядах публику. Затем музыка начинала играть «камаринского»; директор предлагал Максу станцовать за бутылку коньяку. И неуклюжий человек внезапно превращался в изумительно ловкого плясуна, проделывающего на ходулях такие замысловатые антраша, такие трудные па, какие впору только самому отменному танцору.

Пораженная публика награждала его аплодисментами, от которых дрожало здание цирка.

После танца директору подавали коньяк. Директор предупреждал Макса, что коньяк действует на ноги; Макс выпивал его, провозглашая тосты. Затем изображал на ходулях пьяного, спотыкался падал. Директор гнал его с арены, угрожая ему сторожем, городовым, урядником, наконец — тещей. Теща производила такое впечатление, что пьяный вскакивал и убегал.

Макс в каждом своем выступлении обнаруживал какое-нибудь мастерство. Он, например, прекрасно исполнял танец на обыкновенной лопате. Проделывал, становясь на нее обеими ногами, самые замысловатые па. У него был номер с павлиньим пером. Он выдувал его из длинной деревянной трубки, оно поднималось высоко в воздух, Макс ловил его кончиком носа и балансировал. Перед публикой был ловкий жонглер.

Основным приемом его работы был прием контраста. Выходил он с плачем и почти непосредственно переходил на смех. Или, как описано, начинал с того, что изображал неуклюжего, неловкого человека и вдруг сразу перерождался в мастера.

Этот прием очень доходчив. На западе он применяется также на эстраде в малых формах. Им пользуются и классики-драматурги.