«Н» - значит невиновен - [13]

Припарковав машину напротив тюрьмы в стае черно-белых полицейских автомобилей и пройдя в приемную полицейского управления, я остановилась у стойки со стеклом в верхней части. Примерно шесть недель назад я провела здесь ночь и должна признать, что быть посетителем много приятнее, чем заключенным.

Заполнив необходимые бумаги, я стала ждать, пока вызовут Кэртиса Макинтайра. На стене висели адреса и телефоны организаций и лиц, куда можно перевести деньги для оплаты освобождения под залог. Здесь же имелись телефоны таксистов. Да, невеселое место. За тебя платят залог, потом отбирают машину, и ты вынужден ехать на такси домой. Сплошное унижение после кошмарной ночи в камере изолятора.

Женщина за стойкой сделала мне знак рукой.

– Ваш клиент будет здесь через одну минуту. Кабина номер два.

– Спасибо.

Я прошла в помещение для свиданий. Здесь было три кабины, в которых подследственные могли общаться со своими следователями или адвокатами. Каждая из кабин была разделена на две части стеклянной стеной. У стеклянной стойки стоял высокий табурет, как в барах. Я взобралась на него и оперлась локтями на стойку. Вскоре ввели Кэртиса Макинтайра. Видимо, он был озадачен неожиданным визитом.

Ему было тридцать восемь лет, он был невероятно худой, тюремные штаны чудом держались на нем, а вот синяя тюремная роба была ему к лицу. Короткие рукава открывали длинные руки – да, было где разгуляться фантазии тюремного татуировщика. Кто-то, видимо, сказал Кэртису, что у него выразительные глаза, так как уже с порога он начал меня этими глазами сверлить, сверкая ими из-под отросшей шевелюры, что после нескольких месяцев тюрьмы было неудивительно. Здесь, как известно, нет парикмахерских салонов.

Я представилась, объяснила ему ситуацию, сказала, что мне нужно получить от него показания в письменном виде.

– Из записей мистера Шайна я поняла, что впервые вы встретились с Дэвидом Барни в тот день, когда его арестовали...

– Вы одна?

– Кто? Я? – Я оглянулась вокруг себя.

Он улыбался мне прямо в лицо улыбкой, которую, наверное, долго отрабатывал перед зеркалом.

– Вы слышали мой вопрос?

– А какое это имеет значение?

– Ну, ну, признавайтесь. Вы же видите, я парень хоть куда. – Он говорил противным слащавым голосом, который приберегают для женщин и собак.

– Я вижу, вы парень хоть нуда, но задаете вопросы, которые вас совершенно не касаются.

Мой ответ вызвал у него бурный восторг.

– Как же так? Вы боитесь отвечать? Так я вам понравился? Могу признаться, что это взаимно.

– Да, я вижу, вы очень настойчивы, Кэртис. И все-таки, скажите мне все, что считаете нужным, о Дэвиде Барни.

Он усмехнулся:

– Вся в делах. Великолепно. Вы, вероятно, считаете себя весьма серьезной особой?

– Вот именно. И надеюсь, что вы тоже отнесетесь к моему вопросу серьезно.

Он откашлялся, вздохнул, явно продолжая играть спектакль.

– Так вот, мы и вправду сидели вместе. Его арестовали во вторник, а к судье он пошел только в среду. Оказался неплохим парнем. Когда начался процесс, я уже оказался на свободе и решил посмотреть на своего знакомого.

– Вы говорили в тюрьме об убийстве?

– Нет, на эту тему нет. Он был очень подавлен. Леди выбило пулей глаз – это некрасиво. Не знаю, кто бы мог это сделать? – разглагольствовал Кэртис. – Но вполне возможно, это сделал именно он.

– Так о чем вы с ним говорили?

– Не помню. Так, обо всем понемногу. Он расспрашивал, как я оказался в тюрьме, к какому судье нас поведут, в общем – о всякой ерунде. Я рассказал ему о судьях, о том, что большинство из них строгие ребята. Есть один нормальный, а к остальным лучше не попадать.

– О чем еще?

– Ни о чем.

– И после этого вы пришли в суд, следили за ходом процесса?

– Нет, я был не на всех заседаниях. Разве кто-нибудь способен высидеть целый процесс? Это же скука смертная. Я всегда так радуюсь, что не попал в юридический институт.

– Да уж, – обронила я, просматривая свои записи. – Я читала заявление, которое вы сделали мистеру Кингману...

– Вы одна?

– Вы уже об этом спрашивали.

– Бьюсь об заклад, что угадал. Знаете, почему я догадался? – Он явно любовался собой. – Я психолог.

– Тогда вы наверное догадываетесь, о чем я спрошу вас сейчас?

– Нет, не знаю. – Он зарделся от удовольствия. – Я еще недостаточно хорошо вас изучил, но сделаю это с удовольствием.

– Было бы здорово, если бы вы сразу дали ответы на все мои вопросы.

– Я постараюсь. Нет, правда. Давайте. Я слушаю. – Он наклонил ухо к окошку и изобразил на лице серьезность.

– Повторите еще раз, что именно сказал Дэвид Барни, когда вышел оправданным из зала суда?

– Сказал... подождите-ка. Значит, он вышел, весь из себя такой... ну, в общем, гордый. "Ну как? – спрашивает он меня. – Понравилось? Вот что значит нормальный адвокат, которому нормально платят". А я ему: "Ну, тебе повезло, старик. Здорово. Я так и думал, что это не ты ее прикончил". Ну, тут он скорчил такую рожу! Потом нагнулся ко мне и шепчет на ухо: "Ха-ха, старик, в том-то и дело, что их удалось обхитрить".

Я не поверила ни одному слову из его рассказа. Никогда в жизни не видела Дэвида Барни, но вряд ли он стал бы так говорить. Я посмотрела в глаза Кэртиса.