МЖ-2. Роман о чиновничьем беспределе - [9]

– Конечно, – машинально ответил я и почувствовал, как нехорошо сжалось сердце, – романтик из Бордо, который устраивал нам с тобой и прочим раздолбаям-закупщикам не одну веселую и халявную французскую неделю. Три года назад был у него на свадьбе. Года полтора его не видел и ничего о нем слышал.

– Больше и не увидишь, – еще более помрачнев, сообщил Гера.

– Да не говори ты загадками! Что случилось-то! – не выдержав, почти прокричал я.

– Сам пока не знаю, но мне сообщили, что он погиб вместе со всем своим семейством.

– Ни фига себе! Как?! Когда?!

– Этой ночью. Я сейчас направляюсь к нему домой, хочу разузнать, что и как там было, в подробностях. Проследить, чтобы журналисты чего-нибудь лишнего не наворотили.

Он явно что-то скрывал, этот Гера-хитрец, и я, раздираемый на части его недомолвками, интересом к происшествию, мгновенно принял решение:

– Возьми меня с собой!

Он удивленно вскинул брови:

– Но тебе же на самолет?!

Я, чувствуя неловкость от того, что мне приходится его упрашивать, отмахнулся:

– Я опоздал, и к черту все самолеты! Меня никто особенно не ждет, а для своих я улетел и вернусь очень не скоро. Успеется. У меня там дела долгие, у меня там месть, а месть как коньяк, она чем старее, тем крепче. Давай-ка я заберу вещи к тебе в машину, и мы поедем вместе.

То ли сраженный моим напором, то ли еще по какой-то неведомой причине он согласно кивнул. Моя решительность его не удивила. В мире бизнеса, откуда мы с Герой родом, на принятие правильного решения зачастую отводится мгновение. Решение принимается на интуитивном уровне и впоследствии оказывается единственно верным. И это вовсе не потому, что кто-то такой везунчик и баловень фортуны. Почти все здесь предопределено для каждого из нас заранее. Все мы движемся вперед за счет энергии Земли, и тот из нас, чья интуиция предугадывает ее правильное направление, всегда будет иметь лучшее в этом мире. А тот, кто ходит к исповеди, слушается болванов и слепо верит в догматы, окажется внизу, причем в буквальном смысле.

Я расплатился с немного обескураженным таксистом (или мне показалось и он с рождения такой «обескураженный») и поставил свою удобную дорожную сумку в багажник «Ауди».

– Негусто у тебя вещей-то, – заметил Кленовский.

– А зачем брать с собой много, когда в кармане «виза-платинум»? – усмехнулся я, и он одобрительно хмыкнул в ответ. В нашем мире такие шутки понимаемы и ценятся. Это такой особенный снобизм, слова снобизма, которые ты имеешь право произносить, достигнув определенного уровня. А «виза-платинум» – это уровень, believe me in this case.

Постепенно мы доползли до поворота на Шереметьевскую, ушли вправо, затем повернули налево и запетляли в проездах Марьиной Рощи. Вынырнули перед самой Самотекой, причем Гера дважды нарушал правила перед самым носом у гаишников, но те только отворачивались. Меня это поразило:

– Слушай, что происходит? Ты доводишься родственником какой-нибудь шишке, и вся ГАИ знает тебя в лицо?

Вместо ответа последовал короткий смешок, но я не унимался, и тогда вместо ответа он полез в карман пиджака и небрежно протянул мне удостоверение в черной кожаной обложке с золотым тисненым орлом. Я раскрыл книжицу, и челюсть моя непроизвольно отпала. «Администрация Президента»! Но как! Как такой жук, как Кленовский, смог пролезть в этот космос без скафандра!

– Плюс к тому у меня на машине номера серии «а…мр», – высокомерно пояснил Гера, – с такими номерами ни один инспектор никогда не остановит. Зачем ему еще один геморрой в заднице помимо своего родного, хе-хе-хе.

Я со своими десятью миллионами евро, полученными от щедрого японского дедушки за спасение его милой маленькой внучки, мгновенно почувствовал себя жалким нищебродом. Да, да! Еще какой-то час назад, садясь в такси, я чувствовал себя царем Крезом, Рокфеллером! И вот два кусочка картона с голограммами и печатями, соединенные между собой посредством коленкора, начисто лишили меня чувства превосходства над тем миром, который я покинул когда-то, считая себя счастливейшим среди клерков. Шутка сказать! Ну кто я такой? Рантье, свобода которого ограничена месячным доходом, получаемым от не больно-то щедрого банка Лихтенштейна. Те несколько процентов в месяц, которые я получаю, – это смешные (я уверен в этом) с точки зрения обладателя такого вот удостоверения деньги. Ничтожный мышиный пук.

Меня всегда откровенно бесило высказывание «а некоторые о таком даже и мечтать не смеют». Ну и хер с ними! Не смеют, значит, и не нужно им! Какого, спрашивается, черта я должен равняться на тех, кто плетется так далеко от меня, что его не увидеть ни в какую, даже самую мощную оптику? На авангард надо равняться! И если я хоть что-то понимаю в этом говенном мире, то мой приятель Кленовский схватил бога за бороду, вытянул из барабана судьбы счастливейший билет, обыграл Фортуну и цинично трахнул ее, а ей это, по всей видимости, очень понравилось. Она не была против такого поворота. С таким вот удостоверением в этой стране можно все. Все, понимаете?! То, что дает эта картонка, невозможно измерить в денежных знаках потому, что именно их, эти знаки, она в любом количестве и порождает. Словно гребаный сказочный северный олень по имени Серебряное Копытце или Золотая Антилопа, доставшаяся простоватому индийскому пастушку, который был альтруистом и молился Будде шесть раз в день. Наверно, его за это живым взяли в Шамбалу, и теперь он там трахает бабку Блаватскую и небось ничему не рад. Эх, да что там говорить. Эта ксива – скатерть-самобранка!