Мюзотта - [11]

По знаку Жана г-жа Флаш, Пеллерен и Бабен выходят в правую дверь.

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ

Мюзотта, Жан.

Мюзотта. Ты получил письмо?

Жан. Да.

Мюзотта. И сразу пришел?

Жан. Конечно.

Мюзотта. Спасибо, ах, спасибо! Видишь ли, я долго колебалась, извещать тебя или нет; колебалась до сегодняшнего утра. Но я слышала разговор акушерки с кормилицей и поняла, что завтра, может быть, будет поздно; я вызвала доктора Пеллерена, узнала о тебе и решила позвать тебя.

Жан. Почему же ты не позвала меня раньше?

Мюзотта. Я не думала, что дело обернется так серьезно. Я не хотела вносить расстройство в твою жизнь.

Жан (показывая на колыбель). Но ребенок... Почему я о нем не знал?

Мюзотта. Ты никогда и не узнал бы о нем, если бы он не убил меня. Я бы избавила тебя от этой заботы и помехи в твоей новой жизни. Когда мы расстались, ты меня обеспечил. Все было кончено между нами. Останься я жива, разве ты поверил бы мне, если бы я тебе сказала: «Это твой сын»?

Жан. Поверил бы. Я никогда не сомневался в тебе.

Мюзотта. Ты такой же добрый, как всегда, мой Жан. Так знай, я тебе не лгу. Эта крошка — твой сын, клянусь в этом на смертном одре, клянусь перед богом!

Жан. Я сказал, что верю тебе и всегда бы поверил...

Мюзотта. Слушай, вот как это случилось. Когда ты меня покинул, я заболела... очень заболела... Я думала, что умру, так мне было плохо. Мне предписывали перемену климата. Ты помнишь?.. Это было летом... Я поехала в Сен-Мало, знаешь, к той старой родственнице, о которой часто говорила тебе...

Жан. Да... да...

Мюзотта. Там-то спустя некоторое время я и узнала, что будет ребенок... от тебя. Моим первым побуждением было сообщить тебе. Ты честный человек... Ты признал бы ребенка, а может быть, даже отказался бы от женитьбы... Но вот этого я и не хотела! Все было кончено, не правда ли? Так и должно было остаться... Я прекрасно понимала, что не могу быть твоей женой. (Смеясь.) Госпожа Мартинель! Это я-то, Мюзотта! Подумать только!

Жан. Ах, бедный друг! До чего мы, мужчины, грубы и жестоки, сами того не сознавая и не желая!

Мюзотта. Не говори так! Я не была создана для тебя. Я была только натурщицей, ты же художник. Я никогда и не думала, что останусь с тобой навсегда.

Жан рыдает.

Ну, будет! Не плачь. Тебе не в чем упрекать себя: ты всегда был добр ко мне. Это бог поступил со мною жестоко!

Жан. Мюзотта!

Мюзотта. Не мешай мне говорить. Я пробыла в Сен-Мало сколько могла, скрывая свое положение... Потом вернулась в Париж, и через несколько месяцев родился малютка. Ребенок! Когда я поняла, что случилось, мне сперва сделалось страшно... Да, страшно. Потом я подумала, что ведь это твоя кровь, частица твоей жизни, что он останется у меня, как что-то твое! Глупа бываешь, когда необразованна, и мысли путаются, словно у тебя ветер в голове... И вот я сразу обрадовалась, думала, что буду его воспитывать, что он будет расти, что он будет звать меня мамой... (Снова рыдает.) А он теперь уж никогда не скажет мне «мама», никогда не обнимет меня ручонками: я должна покинуть его и уйти неведомо куда... куда уходят все! Боже мой! Боже мой!

Жан. Успокойся, милая Мюзотта. Разве ты могла бы говорить, если бы была так плоха, как думаешь?

Мюзотта. А ты разве не видишь, что меня жжет лихорадка, что я теряю голову и сама не знаю, что говорю?..

Жан. Да нет же, нет... Успокойся.

Мюзотта. Ты успокой меня. Ты можешь меня успокоить.

Жан (целует ей волосы, потом продолжает). Вот так... Теперь помолчи немного. Побудем так, друг подле друга.

Мюзотта. Но мне нужно говорить. Столько еще надо сказать тебе! А я не могу, в голове все спуталось... О боже мой! Я все забыла... (Она приподнимается, смотрит вокруг себя и замечает колыбель.) Ах, да! Вспомнила... Это о нем, о ребенке. Скажи, что ты с ним сделаешь? Ты ведь знаешь, я сирота. Малютка останется один, совершенно один на свете. Слушай, Жан, я совсем пришла в себя. Я пойму все, что ты мне ответишь, и от этого будет зависеть спокойствие моих последних минут... Мне некому его оставить, кроме тебя.

Жан. Клянусь тебе, что я возьму его к себе и воспитаю.

Мюзотта. Как отец?

Жан. Как отец.

Мюзотта. Ты уже видел его?

Жан. Да.

Мюзотта. Поди посмотри на него еще.

Жан идет к колыбели.

Хорошенький он, а?.. Все говорят это. Посмотри на него. Несчастному малютке всего несколько дней; он наш, ты его папа, я его мама, но сейчас у него больше не будет мамы... (С отчаянием.) Обещай, что у него всегда будет папа!

Жан (возвращаясь к ней). Обещаю, дорогая.

Мюзотта. Настоящий папа, который будет его очень любить!

Жан. Обещаю,

Мюзотта. Который будет добрым, добрым, добрым, очень добрым к нему!

Жан. Клянусь тебе в этом.

Мюзотта. И еще одно... Но я не решаюсь...

Жан. Говори.

Мюзотта. Вернувшись в Париж, я старалась повидать тебя так, чтобы ты меня не заметил, и видела тебя три раза. Ты был с ней, со своей невестой, с женой... и с вами был еще господин, наверное, ее отец. О, как я на нее смотрела! Я спрашивала себя: «Будет ли она любить тебя так, как любила я? Сделает ли она тебя счастливым? Добра ли она?» Скажи, ты веришь, что она добра?

Жан. Да, верю.

Мюзотта. Ты в этом вполне уверен?

Жан. Конечно.

Мюзотта