Мюррейфилд (Вы просто издеваетесь!) - [6]

— Ты… Это ты во всем виноват, Гогси!

Гогси пристально посмотрел на нее:

— Я тебе уже говорил, я не люблю слово «виноват».

— Ты, блин, не любишь, когда оно к тебе относится. Ты ужасен, Гогси, в тебе нет порядочности, нет ни капли жалости к Билли!

— К этому гребаному недоумку? — Гогси указал на разбросанные бурые останки, так как голова, лежавшая рядом с телом, уже не могла быть идентифицирована как принадлежавшая Билли. — Козел был с придурью, расхаживал повсюду в футбольной майке с тупой бейсболкой «Нью-Йорк Янкиз» на башке, как больной из психушки. Он был гребаным овощем. Я удивлен, что Киплинг заморочился съесть этого ублюдка. Это ж, блин, естественный отбор: Киплинг — хищник на верхушке пищевой цепи, и все, что он сделал, — это исполнил закон природы, наведя порядок в популяции вида балбеса Билли.

— Билли был твой друг!

— Билли работал на меня. Но он расслабился, не смог справиться с простейшей задачей. Киплинг заставил его заплатить за ошибку, — проговорил торговец наркотиками, растрогавшись от чувства восхищения. — Разобрался с педиком по первому разряду, а?

— Что ж, тебя за это посадят, Гогси. Говорю тебе, ты будешь срок мотать за этого гребаного тигра, и поделом тебе, — гневно сказала Мона, направляясь назад в дом.

— Ага, точно, — сплюнул Гогси. Девка устроила скандал, но она слишком хорошо знала, кто намазывал маслицем ее хлеб, чтобы сдать своего приятеля.

Но этот чертов экс-Билли! Теперь надо было избавиться от его изглоданного трупа. Вот просишь некоторых сделать простое дело. Всего одно, блин, простое дело. Но нет. Теперь бедный Киплинг наверняка попадет в лапы властей или погибнет, бессердечно застреленный каким-нибудь жопоголовым полицейским, возбужденным до хера от того факта, что ему дали пострелять, и считающим себя этаким гребаным бойцом спецназа. Его уже заставили усыпить бедного Тайсона. И все из-за того, что тупая мелкая телка нацепила дурацкую шляпку — а это всегда бесило собаку. Гогси был твердо настроен не потерять Киплинга, своего тигра, вес — 430 фунтов, возраст — пять лет. Учитывая, сколько он за него отвалил и сколько потратил на содержание.

Гогси внимательно осмотрел сад, но не нашел там следов хищника; было трудно понять, куда он отправился. Но через некоторое время до Гогси дошло, что тигр мог уйти только одним способом — через стену. Если он забрался на крышу сарая, то мог перепрыгнуть на вольер, потом на прилегающую стену и через нее в один из садиков рядом с хижинами, расположенными позади виллы.

Учуяв запах испражнений, Гогси перефразировал старую поэму Уильяма Блейка «Тигр»:

Тигр, о тигр, светло горящий

В клетке, от говна смердящей.

Но Киплинга не было в клетке. И вообще, может быть, он убил Билли давно, а потом жрал сколько мог этого мерзкого на вкус ублюдка, прежде чем свалить. Может быть, он совсем недавно покинул сад. Если так, то есть шанс найти его, до того как вмешаются полиция или придурки из общественного совета!

Выходя из дома, Гогси столкнулся на подъездной дорожке с почтальоном Малколмом.

— Э-э, мистер Лэндлс?

— Ага.

— У меня тут кое-что для вас. Надо расписаться. Посылка с уведомлением.

— Бля… — выдохнул Гогси, Он торопился, ему сейчас было не до почтальона. Он почувствовал, как челюсть оттягивается в невольном зевке, как будто незнакомец ударил в нее кулаком, обмотанным ватой. Это сказывалась разница во времени, а ему надо было позарез найти Киплинга. Гогси выхватил у Малколма ручку, расписался в квадратиках и швырнул посылку на порог.

Малколм хотел сделать замечание — мужчина расписался в обоих квадратиках, тогда как во втором он должен был написать свое имя. Но Гогси Лэндлс — известный человек, подумал почтальон и испугался, что его неправильно поймут. Обкуренный мозг превратил «неправильно поймут» в «неправильно поимеют», и Малколм ухмыльнулся, представив Гогси Лэндлса и тигра, занимающихся жестким сексом. В его видении у тигра был полосатый черно-оранжевый член, который он совал в Гогси… Тигротрахер… «Неправильно поимеют» крутилось на повторе у Малколма в голове, и он захихикал.

— Клоун, ты чё, блин, надо мной смеешься? — брякнул Гогси в приступе гангстерской паранойи.

«Вот блин, теперь я по уши в дерьме», — подумал Малколм. Он верил в теорию, что люди принимают наркотики, чтобы усилить и без того сильные стороны характера. Вот вам, к примеру, бандиты: изначально больные на голову, они, видать, нюхают кокаин только для того, чтобы оправдать вечный стрём.

— Э-э… Я просто слегка нервничаю и, типа, не в себе: большой тигр гуляет на свободе.

Глаза Гогси вдруг выпучились, словно были на пружинках.

— Показывай где! — потребовал он, толкая долговязого почтальона вниз по тропинке. — Киплинг! Мой малыш!

Они вышли на улицу и свернули по ней к дому миссис Жардин, Малколм с тяжелой сумкой старался не отставать от стремительного татуированного наркобарона. Когда они подошли к парадной двери миссис Жардин, почтальон отказался идти дальше.

— Теперь вы уж сами, — сказал он.

— В полицию не звонил, а? — угрожающе спросил. Гогси. Пару секунд он размышлял, не добавить ли к фразе «ты, педик», но передумал.