Мюнхен‑1938: падение в бездну Второй мировой - [103]

Пока г-н Мастны говорил с Чемберленом о менее значительных вопросах (Чемберлен при этом непрерывно зевал и не обнаруживал никаких признаков смущения), я спросил Даладье и Леже, ожидают ли от нашего правительства какой–либо декларации или ответа на предложенное нам соглашение. Г-н Да- ладье, который явно находился в состоянии растерянности, ничего не отвечал, г-н Леже ответил, что четыре государственных мужа не располагают большим количеством времени, и определенно заявил, что никакого нашего ответа они не ждут, что считают план принятым и что наше правительство должно сегодня, не позже 5 час. утра, послать своего представителя в Берлин на заседание международной комиссии. А затем он сказал, что чехословацкий чиновник, которого мы пошлем, должен быть в Берлине в субботу для того, чтобы определить детали эвакуации первой зоны. Атмосфера становилась все более угнетающей для всех присутствующих.

Нам было объяснено довольно грубым образом и притом французом, что это приговор без права апелляции и без возможности внести в него исправления.

Г-н Чемберлен не скрывал своей усталости. После того как текст был прочтен, нам была передана другая, слегка исправленная карта. Мы простились и ушли. Чехословацкая Республика в границах 1918 г. перестала существовать. В передней я еще говорил с Роша, который меня спрашивал, какова будет реакция на нашей родине. Я коротко ответил, что не исключаю и самого худшего и что надо быть подготовленными к серьезнейшим событиям.

Документы и материалы кануна Второй мировой войны. 1937–1939. Т. 2. М.: Политиздат. 1981. С. 233–236.

ИНФОРМАЦИЯ НАЧАЛЬНИКА КАНЦЕЛЯРИИ МИНИСТРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ЧЕХОСЛОВАКИИ Я. ИНЫ О ПЕРЕДАЧЕ ТЕКСТА МЮНХЕНСКОГО СОГЛАШЕНИЯ ПРАВИТЕЛЬСТВУ ЧЕХОСЛОВАКИИ

30 сентября 1938 г.

30 сентября 1938 г. в 5 часов утра мне позвонил д-р Орт, дежуривший ночью в министерстве, и передал, что из германской миссии просят, чтобы министр д-р Крофта принял в 6 часов их поверенного в делах. Последний должен сообщить министру решение мюнхенской конференции четырех держав. Я подумал, не лучше ли было бы, если бы Генке принял заведующий политическим отделом посланник Крно или его заместитель советник министерства д-р Чер- мак. Своими соображениями я поделился по телефону с посланником Смутным, который с ними согласился. В половине шестого я позвонил министру и передал просьбу германской миссии. Министр решил лично принять поверенного в делах Германии. Я приехал в министерство около 6 часов и информировал министра о сообщении Германского информационного бюро, которое уже передало ночью текст мюнхенского соглашения четырех держав. В это время позвонили из германской миссии и сообщили, что Генке приедет позже. Он приехал в 6 час. 15 мин., и министр сделал следующую запись о его визите: «Генке вручил мне мюнхенское решение вместе с письмом, приглашающим нашего представителя в Берлин сегодня в 17 часов. Он сказал, что карту передаст английская миссия. Ему не поручалось делать какие–либо дополнения к письму. Он только заметил, что, по его мнению, нет разницы между Берхтесгаденом и Годесбергом».

Тем временем в министерство явились посланник Крно с д-ром Чермаком и посланник Смутный. Министр Крофта говорил по телефону с председателем правительства генералом Сыровым, а г-на президента республики информировал посланник Смутный. Президент пригласил к половине десятого лидеров политических партий. Совет министров собрался в Коловратском дворце, а позже — совместно с политической семеркой, с представителями политических партий и с генералами — у г-на президента республики.

Французский, английский и итальянский посланники обратились до полудня к посланнику Крно с просьбой, чтобы их принял министр д-р Крофта, для того чтобы услышать от него решение правительства. Они хотели узнать решение до 12 часов. Однако, так как министр вернулся от президента только в 12 часов, посланники могли быть приняты лишь в 12 часов 30 минут. Они вошли к министру все вместе, и он заявил: «Au nom du President de la Republique et de mon gouvernement, je declare, que nous nous soumettons aux decisions prises a Munich sans nous et contre nous. Notre point de vue vous sera explique par ecrit. Pour le moment je n'ai rien a ajouter. Je veux settlement attirer votre attention a la necessite de persuader le gouvernement allemand que la campagne de presse et de radio menee contre nous depuis des semaines devrait maintenant cesser, parce que, autrement, il serant impossible de realiser paisiblement le programme etabli a Munich»[582].

Посланник де Лакруа не скрывал, что согласен с заявлением министра о том, что решение было принято «contre nous»[583], и сообщил, что Даладье высказывает по этому поводу «ses vifs regrets»[584]. Ньютон заявил, что Чемберлен сделал для нас все, что мог. Франзони ничего не добавил. Министр закончил беседу так: «Я не хочу критиковать, но для нас это катастрофа, которую мы не заслужили. Мы подчиняемся и будем стараться обеспечить своему народу спокойную жизнь. Не знаю, получат ли ваши страны пользу от этого решения, принятого в Мюнхене, но мы, во всяком случае, не последние. После нас та же участь постигнет других».