Мю Цефея. Шторм и штиль - [24]

— Забавное совпадение, алхимик. Каменное сердце — древнее прозвище моего рода. Говорят, один из моих предков, узнав, что среди его слуг есть предатель, приказал перебить их всех, чтобы ценные сведения не попали врагу. Того предка звали Горгоний, и в его честь я нарекаю этих существ горгульями.

Алхимик кивнул, любуясь своими созданиями. Перебив крылунов, горгульи принялись истреблять тварей, что крушили ворота. Падая с высоты, они разгонялись, обрушивались на спину врагам и ломали им кости. Тех же тварей, чей панцирь выдерживал подобную атаку, горгульи окружали со всех сторон, поднимали в воздух и бросали на камни, вдребезги разбивая костяные пластины.

Мало-помалу напор тварей начал стихать. Все чаще горгульям приходилось подолгу кружить над землей в поисках новых жертв.

Решив удовлетвориться достигнутым, барон дал знак алхимику. Тот взялся за второй рожок, и вновь над замком пронесся пронзительный звук, неуловимо отличающийся от первого.

На мгновение горгульи замерли, зависнув в воздухе, а потом направились обратно, к замку. Одна вырвалась вперед, чиркнула крылом по стене и, ловко извернувшись, схватила воина. Короткое, неразличимое издалека движение, и вниз полетел распоротый труп, а существо взмыло ввысь, злобно расхохотавшись.

Барон схватил алхимика за плечо, развернув к себе, и выдернул из ножен меч.

— Что происходит?!

— Я не понимаю! — побледнел тот. — Прежде они всегда беспрекословно засыпали! Я ведь говорил, что мне нужно время, я ведь предупреждал!

Выругавшись, барон оттолкнул алхимика, пригнулся, уворачиваясь от летящей на них горгульи. Промахнувшись, существо сделало круг и вновь приготовилось к атаке. В глазах пылало торжествующее предвкушение, окровавленные когти нетерпеливо дергались, норовя вцепиться в человека…

Помощник алхимика боязливо выглянул из-под кровати, настороженно вслушался в царящую вокруг тишину.

Мальчишка понятия не имел, сколько прошло времени с того момента, как замок наполнился криками боли и ужаса. Ему казалось, что кошмар длился и длился целую вечность, которая сжалась до крошечной каморки и грязного угла под кроватью.

Дождь уже прекратился, прибив пыль во дворе и смочив стены. Ветер тоже утих и лишь изредка лениво постукивал ставнем, словно гробовщик, проверяющий, хорошо ли заколочена крышка.

Шаг, еще один. Мимо рваной занавески, опрокинутого табурета, разбитой миски. Чуть не поскользнувшись в луже похлебки, он осторожно приоткрыл дверь на лестницу, прислушался.

И вновь тишина.

Сердце отчаянно колотилось в груди, словно кузнечный молот. Ступеньки проносились мимо одна за другой. У выхода мальчишка снова замер. Ему послышался до боли знакомый чавкающий звук.

Чувствуя, как от страха немеют ноги, он высунулся во двор, робко сделал шаг и свалился, споткнувшись о какой-то круглый предмет.

О голову своего наставника.

Только теперь мальчишка разглядел, что весь двор завален разорванными останками людей. Воинов, крестьян, слуг и прочей челяди. Стены и каменные плиты были мокрыми, но не от дождя, а от крови. Человеческой крови.

Он не помнил, как добрел до калитки у башни, где его все-таки вывернуло наизнанку. Откуда-то в руках взялась маска — плотно сложенная в несколько слоев ткань, пропитанная особым раствором, чтобы защитить от ядовитого тумана.

Он не знал, куда идти и зачем. Запор долго не поддавался, занозистое дерево упрямо не желало выходить из пазов. Ободрав ладони до крови, он все же распахнул калитку, покачнулся, но шагнул вперед. Прочь, наружу. Прочь от залитого кровью замка, прочь от Черной башни, прочь от жутких изваяний, что темнели на крышах и башнях.

Повернув голову, существо равнодушно проводило пресыщенным взглядом маленькую, пошатывающуюся фигурку, выждав, пока она не скрылась в толще тумана. Убедившись, что больше ничто не нарушает его покой, оно вернулось к прерванной трапезе.

Жгучий голод, от которого пылало в груди, немного утих, и теперь существо могло медленно смаковать лакомые куски, восхитительно мягкие и еще трепещущие. Рядом валялось тело, закованное в прочные, отличающиеся от других доспехи. Вырванный из его груди кусок оказался самым вкусным, хотя пришлось повозиться, вскрывая металл.

Наевшись, существо устроилось поудобнее, постепенно погружаясь в сон. Медленно опустились веки, сложились крылья, начали твердеть мышцы. Оно умело терпеливо ждать, не размениваясь по мелочам. Ведь на то ему и было дано каменное сердце.

Укротить ветер (Алексей Бурштейн)

Ричард постучал в дверь начальника отдела кадров квадранта и, не услышав взбешенного рыка, рискнул войти.

— Вызывали, мистер Торнтон?

— Действительно, вызывал, мистер…

— Данхилл, Ричард Данхилл, сэр.

Торнтон прошелся взглядом по собеседнику. Молодой, всего тридцать два стандарт-года, целеустремленный — это плюс. Образованный, но не цепляется за прошлый опыт, главным образом по причине его отсутствия. А вот плюс это или минус — время покажет.

— Мистер Данхилл, в вашем резюме написано, что вы окончили Альдебаранский технологический институт, физфак, диплом с отличием.

— Так вышло, сэр. У меня не было денег на оплату обучения, пришлось рассчитывать на стипендию отличника.