Мю Цефея. Цена эксперимента - [50]

Форс шагнул через этот порог не тогда, когда увидел кольца, насаженные по краю крыла гетейне и заляпанные его же кровью — одного из нападавших Саад все же убил, — и дерзкую, жестокую ухмылку, навсегда застывшую на лице крылатой твари.

Это произошло мгновением позже.

«…вражда между эллоритами и гетейне, как всем известно, имеет давнюю историю. И виновниками ее стали сами эллориты».

Ты будешь улучшать их жизнь, биться и умирать за них, а все, что о тебе скажут, когда ты, обессиленный, падешь, — «сам виноват».

* * *

Форса разбудил нежный голос Мелисанды. Она с кем-то беседовала, прижав коммуникатор к щеке. Говорила она тихо, явно не желая будить своего гостя.

— Да, это я, — сказала Мелисанда, глядя сквозь огромное, до пола, окно на буйство красок сада. — Очень хорошо. Откуда отбываем? Во сколько? Да, все как договорились.

Она нажала отбой и покосилась на Форса. Тот наблюдал за ней сквозь ресницы. Он успел разобрать символы на чернеющем экранчике. Код каэль-связи, номер абонента, с которым она общалась. Человек вряд ли бы успел их разглядеть и запомнить, но Форс успел. Мелисанда не поняла, что он уже не спит. Она наклонилась и поцеловала его. Форс улыбнулся, не открывая глаз, обнял ее и привлек к себе.

Физическая сторона любви тоже имеет свою прелесть.

Потом был завтрак на террасе, в тени благоухающих кустов с огромными разноцветными цветами, со свежевыжатым соком, изумительно вкусными хлебцами и еще какими-то местными закусками, непривычными, но бодрящими и сытными. Мелисанда молчала. Вид у нее был рассеянно-умиротворенный. Она не сочла нужным развлекать своего случайного любовника беседой, и Форс был, пожалуй, рад этому. В тот момент, когда он уже решил, что за завтраком не будет произнесено ни единого слова, Мелисанда вдруг спросила:

— Форс, а за что вы, эллориты, разнесли планету моих предков?

Она посмотрела на него в упор. Темные, как у брата, большие глаза ее были выразительными и чуть влажными. Взлохмаченные светлые волосы небрежно рассыпались по плечам. Она была очень миленькая — но в этот момент Фосерри видел не только внешность, прекрасную и обманчивую, но и четыре ее бивня, про которые в старинных песнях говорилось, что они всегда будут красными. От чего — не уточнялось; слушателям всегда было понятно и так.

Форс поставил на блюдце чашку, из которой пил.

— Ты имеешь в виду Нру?

Мелисанда нетерпеливо кивнула.

— Не мой сектор, — сухо ответил Форс. — Я этим вопросом не занимался. Так, слышал кое-что, в общих чертах.

Он взял тост и принялся намазывать его паштетом.

— Так расскажи мне хотя бы в общих чертах, — попросила Мелисанда.

Форс думал, что она улыбнется. Но она смотрела на него пристально и почти сердито.

— Во-первых, — сказал Форс, закончив намазывать тост и положив сверху кусочек сыра, — это не мы. Твои предки справились сами, без посторонней помощи. Да, мы имели к ним кое-что. Есть вещи, которые запрещены даже эллоритам. Особенно — эллоритам, — добавил он.

Форс откинулся на спинку плетеного кресла, в котором сидел, завел руку за голову. Небрежная изысканность позы вкупе с весьма красивым торсом восхитила Мелисанду.

«Интересно, снимаются ли эллориты в кино, не запрещено ли это им», — весело подумала она. Она была в прекрасном настроении после удачной ночи, и ей было приятно, что ее случайный любовник не только искусен, но и красив. Форс покосился на нее, и по смешинке в его глазах Мелисанда поняла, что он прочел ее мысль.

— Актерская карьера в число запретов для эллоритов не входит, — сказал он. — Там в основном были этические ограничения. Видишь ли, если кратко — все эти суперспособности, про которые снято столько фильмов и поставлено столько пьес, это на самом деле никому не нужная мутация. Генетическая ошибка. Ну, зачем способность телепортироваться, если спокойно можно дойти куда нужно ногами? Зачем нужна способность питаться излучением, если ничто не мешает нарвать съедобных орехов и кореньев и запечь все это дело? Мутации же нестойки, как правило. Они накапливаются у старых рас, какой была моя. И все равно генетических комбинаций, годных для инициации, ничтожно мало. Нас всегда было мало. Мы дорожили каждым новичком. И основное правило эллорита — не мешать собрату появиться на свет. Наоборот, ты был обязан помочь.

— Вот почему ты возился с нами, — тихо заметила Мелисанда.

— Да, — кивнул Фосерри. — Каким бы образом ни сложилась вельче, твоя раса, вы все были потенциальными эллоритами, пусть и с очень ограниченными возможностями. Я должен был помочь вам. Мы фиксировали все возможные варианты этих комбинаций, — вернулся он к своему рассказу. — Отбирали кандидатов на любой планете, которая присоединялась к нашей империи. Это всегда еще осложнялось тем, что для разных разумных рас эти комбинации разные.

Форс взял свою чашку, отпил из нее, похрустел тостом и продолжил:

— А твои предки, властители Нру, поступили иначе. Они игрались с генами, как хотели, и наткнулись на эллоритские комбинации генов довольно быстро. После чего нашлепали себе элиту сплошь из эллоритов, а все остальное население превратили в инструменты.

— Я знаю, Авенс рассказывал, — пробормотала Мелисанда. — Тупые рабы… Животные-комбайны… Клоны-убийцы…