Мытарства пассионариев - [80]

- А что такое?

- Да дело в том, что ваш московский приход почти всем своим составом желает вернуться в Москву. Вот я и подумал, что, может быть, эти люди переселятся в Новый Фавор, ведь избы с собой все равно никто забирать не будет.

- Точно! Это просто замечательно!

- Ладно, давайте спать. Завтра утром литургия, а потом неизвестно что. Обсудим всё потом. Спокойной ночи!

- Ангела-хранителя!

- И вам Ангела-хранителя!

Но они, уснув безмятежным сном, не знали, что глубокой ночью через щель железной двери на сторону секретной тюрьмы ЦРУ прямо под ноги проходящему мимо чернокожему часовому тихонько упала записка. Она немедленно была доставлена к разбуженному по этому случаю Саймону Блюмкину. В ней говорилось: «Сегодня православный священник отец Арсений и диакон Андрей, которых вы нам вчера передали, служат литургию в подземной церкви под первым бараком вместе со старым отцом Арсением».

Сон сразу слетел с ЦРУшника. Он рванул трубку интеркома и вызвал троих своих заместителей: офицера морских пехотинцев, начальника отряда наемников и рыбоглазого шефа безопасности бывшей секты скопцов. Около компьютерного монитора сидел дежурный сержант и наблюдал за показаниями камер видеонаблюдения. Никаких движений и ничего подозрительного.

- Джентльмены, это как понимать!? Какая подземная церковь?? Это что получается: у нас под носом лагерь с подземными коммуникациями, а мы до сих пор ничего не знали??

- Мистер Блюмкин, я предлагаю зачистку.

Саймон посмотрел на произнесшего это предложение рыбоглазого шефа службы безопасности скопцов и заорал:

- Зачистку, да? Зачистку, я вас спрашиваю?!? Вы сначала ответите за зачистку колонии заключенных и общины скопцов, а потом будете нести свой бред! Идиот, вы хоть понимаете, что мы находимся не на острове далеко в океане! Мы и так подняли слишком большой шум, а вы предлагаете «зачистку»!!

- Но этой колонии не существует!

- Де-юре не существует, де-ю-ре! А де-факто о ней знают те, кому надо об этом знать, и поверьте, что это не два-три человека. Нам сдали в аренду эту базу именно с теми людьми за забором, и если мы их зачистим, то нас самих зачистят. Годы работы - всё напрасно! И всё из-за этого проклятого «московского туриста», который не только чуть не поубивал здесь всех, но к тому же оказался православным диаконом! Кошмар какой-то! Хорошо, что хоть лабораторию удалось сохранить.

Так они спорили не меньше часа. Наконец, решение было принято.

- В котором часу заканчивается литургия?

- А какая разница?

- Нам не нужен лишний шум. Дождемся, когда закончится служба, и выдернем оттуда нашего загадочного «диакона Андрея». А потом проверим подземелье.

- Что насчет остальных?

- А что насчет остальных? Без подземной церкви и этого диверсанта они будут продолжать жить так, как жили. Наша главная задача - отправить груз и русского. Отправим - разберемся и с подземельем, и с тем, кто вообще они такие, эти «прокаженные». Но аккуратно. Перегнем палку - кто будет работать? Или вы забыли, что лаборатория теперь у нас?

- Но зачем ждать окончания литургии?

- Затем, что надо знать историю. Русские весьма набожные, и если мы сорвем им службу, то они обязательно полезут в драку, и нам придется вести настоящий бой. А так на литургию соберутся в одном замкнутом пространстве все обитатели колонии. Ничего не подозревая, раздобрев, они расслабятся, и тогда мы их возьмем по-тихому. Так, всем слушать приказ: к утру найти подземный выход из колонии в тайгу, по которому в лагерь проникает старый священник!

- Есть, сэр!

Когда Саймон вернулся в свою комнату досыпать, он впервые за все время пребывания здесь подумал: «А почему эти люди, имея подземный ход, ни разу не пытались бежать? И куда, кроме московского поселения, все время бегает их волосатый монстр, которого они иногда выпускают в лес для острастки возможных непрошеных гостей? И кто такой этот старый таежный священник? Проклятые загадочные русские!»

В семь тридцать утра все прихожане колонии уже были в церкви. Еще с тоннелей было слышно их приближающееся пение. Кто одиночным голосом, а кто попарно или по трое творили нараспев молитву: «Аз же множеством милости Твоея, вниду в дом Твой, поклонюся ко храму святому Твоему, в страсе Твоем»[36]. Все, входя в подземную церковь, крестились, клали три глубоких поясных поклона с молитвой: «Боже, очисти мя грешнаго и помилуй мя», затем брали свечи из коробки, которую держала пожилая женщина в нарядном платье и застиранном до белоснежного блеска платке, и становились на свои места.

Всё было чинно, торжественно, по-праздничному. Андрей невольно залюбовался этими людьми, которые в храм пришли не на других посмотреть и себя показать, а пришли на самую важную, самую священную из служб - литургию. Ни одного человека не было неопрятно одетым - все надели самое лучшее и самое праздничное, что было. Никаких серых спецовок, никаких «немарких» рубашек и угрюмых платков - только светлое и радостное. Но самое главное - это выражение лиц. Радость и благоговение - вот какие были лица! Праздник! И не было притворных псевдо-смиренных наклоненных вбок головок, никаких поблекших черных глаз, никаких жеманных вздохов. Сегодня воскресный день! Андрей столько видел в городских приходах показного притворства, что сейчас был просто поражен. Там он видел мужчин, одетых как будто для грязной работы в гараже, и женщин: богатых дамочек в роскошной шали, как бы небрежно наброшенной на почти святой «лик» и снисходительно-«ласково» смотрящих на окружающих, или женщин попроще, завернутых в грубую дерюгу. Добавьте к этому потухший скорбный взгляд - и более жуткого типажа для похорон или для какого-нибудь фильма ужасов не найти. И приходским батюшкам нужны были колоссальные усилия, чтобы увести приход от театрального лицедейства и настроить на подобающий лад.