Мысы Ледовитого напоминают - [236]
На врезке: Стан Аджергайдах (черная точка — место находки мамонта Я. Ф. Санниковым, вероятным внуком первопроходца). От Казачьего до Аджергайдаха 280 км по прямой, а от него до Св. Носа еще 70 км
Сперва он по звёздно-полосатому флагу нашел лагерь, а в нем пять босых трупов — их обувь съели остальные трое, ушедшие.
Но где же сами они? В трех верстах к югу нашел он в снегу и их. Нашел Де-Лонга, а рядом его дневник, до самого часа смерти доведенный — уверенным почерком и спокойный.
Рассказав всё это, Колчак думал удивить и даже поразить подругу, но, вернее всего, поражаться пришлось самому ему, ибо услышать он мог примерно вот что:
— Знаем-знаем, как же, у нас они жили, у сыльных. Сыльный наш доктор лечил их. А главное, Саша, сыльный же наш законник спас их от аторги. Лион его звали, Соломон Ефремы Лион. За года три, как я родилась, было это, как они жили у нас тогда. Мне про то много все сказывали.
— То есть как это от каторги?!
— То есть так, и очень это у нас даже просто. Якуты, что их нашли в тундре, привезли их, еле живые были, в наслег Быков Мыс. А там какая власть? Один заседатель. Что иноземцы говорят, понять, конешное дело, не мог он, толмач и староста тоже. Решил свезти их в улус, в Булун то есть. Гам якутская управа, а еще там исправник и поп, и учитель, и фельшер, вот однако понятия там стало не больше нисколечко.
Колчак помнил только булунскую щелявую баню, и этого хватило, чтобы не спорить, ибо там и ждать нечего.
— Слышат «амэрикэн, амэрикэн», ну и порешили: значит контрабандиты. Нарочного слал исправник в Якутск, а самих к нам их, в Верхоянск то есть. С глаз чтобы, значит, долой. В середине ноября привезли их к нам, все больные. У нас, слава Богу, был тоща он, Лион то есть, на законника прежде учился, лялякал обо всём с ими на аглиском. Так сколько он крику поначалу извел на исправника нашего, на верхоянского, что какие контрабандиты? Что мученики, едва погибли. Не слушал долго, а всё ж доказал ему Лион, что нельзя садить их, что с Петербурга за то гнев будет и наказание ему, и места исправник может лишиться очень даже легко.
— И что же, исправник отпустил их?
— Скажешь-то. В декабре свезли их главного в Якуцк, с Лионом, конешное, вместе, объяснялись. В Якуцке аглиских тоже не сыскалось, но уже в Я куцке письмо с Иркуцка нарочным пришло, што министр нетебурхский телеграфом приказал всем чинам беснечить культурный проезд америкэн в самый Китай, к пароходу значит. Давно уж их, выходит, искали, токмо до нас не доходит. А может, и доходило, да не взяли в толк наши грамотеи, што это им как раз радость та выпала, услужить гостям с иной земли.
— Прелюбопытно. Но когда в такой ситуации Мелвилл мог искать Де-Лонга?
— Да-к в той самой. Едва его свободили, он просил у губернатора подъём, ну деньги, и на север сразу. Там проток же без числа, да вы, то есть ты, сам знаешь. Однако удача ему была, нашел тела и похоронил, и даже после вывез в Америку, сумел, значит.
— Это как раз известно, об этом много писали.
— Писали, говоришь? Про дальше?
— А что-то еще было?
— Однако самое забавное, Сашенька, как раз впереди еще и было.
— Как, еще забавнее? Это что же?
— Вот представь, ваше благородье, куда как забавней. В Верхоянске у нас еще дюжина их оставалась, америкэн. Пока туда-сюда они ездили, у нас весна пришла, Яна открылась. А Верхоянск-то тюрьма, у нас говорят, без решёток, бежать потому некуда. И вот один америкэн присоветовал, что ты думаешь? Нашим побег чтобы делать.
— Да ну! И куда ж это?
— Да-к знамо куда, к нему, в Америку. В Колыму тогда уже с Америки охотники морского зверя заходить стали тогда. И вот этот наш гость с Америки объяснил, как мог, што с ними, зверобоями, уплыть в Америку можно.
Для могилы Мелвилл избрал ближайший прибрежный выход коренной породы, это на Большой Туматской протоке. С тех пор этот холм именуется по-якутски «Америка-Хая».
Памятник Де-Лонгу и его спутникам на месте их бывшей могилы. Воздвигнут комсомольцами поселка Тикси в 1976 году
— Быть не может.
— Может-не-может, а был он, однако же, текннк и текнику свою знал. Сделал им рисунку лодки, всё как есть. Объяснил, што из ёлки сделать, как креише, што из осины, как лепне, а больше што из листвянки, штоб не гнило. Вместе они и кокоры в тайге отыскали для носу и для протчего, вместе и остов рубили. Показал он им, нашим сыльным, и как дошешки к дугам подгонять…
— Обшивку к шпангоутам? Шпангоуты к планширю? И что, сумели? Удивительно.
— Вот-вот. И смолу сидеть, и шовы конопатить. А докончали уж сами, отъехал он потому. В Америку. И карту дал срисовать. Вот стало в мае тепло, и поплыли. И мой там батюшка плыл. Про всё учли, токмо не про холод внизу, у моря холодно же.
— И ни единого среди них моряка? Сумасшествие. У меня на что лихая команда, и то весьма рискуем. Вообще, как в океане Ледовитом без солидной подготовки плавать? И что же, далеко твои и утешественники уплыли?
— И я про што. Казачье миновать получилось, а на море-то лёд! Ну и стали ждать, ну и дождались казаков с Верхоянска. Жалко наших было очень-очень, зато от тех нор умеем мы русскую лодку делать, а не токмо каяк да ветку, как у якутов. Ветка, знамо дело, на ходу легка даже очень, токмо одному. И што на ней увезёшь припасу? Ну и ломкая же она.
