Мысли и заметки о русской литературе - [6]
Сказанное нами о Ломоносове, Державине и Карамзине многими принято будет за flagrant delit {Явное преступление. - Ред.} злостного унижения критикою наших литературных слав. В самом деле, улика налицо - и нам нет спасения! Но, как говорит русская пословица: "Страшен сон, да милостив бог!" К счастию, мнение об унижении критикою литературных слав со дня на день перестает быть мнением публики: теперь оно осталось на долю самих же так называемых критиков, сделалось любимым орудием обиженных самолюбий, забытых известностей, падших талантов, выписавшихся сочинителей, - орудием, вполне достойным их!.. Кто не хочет превозносить их, или, еще более, кто не хочет замечать их; кто, говоря о знаменитых писателях, не хочет повторять готовых стереотипных и избитых фраз, быть эхом чужих мнений, но хочет, по своему разумению, по мере сил своих, судить независимо и свободно, оценить заслуги каждого писателя, показать его достоинства и недостатки, указать на его настоящее место и значение в русской литературе: что делать с таким критиком, особенно если его мнения находят отзыв в публике? - Больше нечего с ним делать, как кричать о нем сколько можно громче и чаще, что он унижает литературные славы, порочит Ломоносова, Державина, Карамзина, Батюшкова, Жуковского, даже Пушкина!.. Кстати, можно намекнуть, что он проповедует безнравственность, развращает молодые поколения, что он… по крайней мере - ренегат, если не что-нибудь еще хуже… Это тоже называется "критикою"… Неужели такая критика находит еще себе последователей в публике?.. Каких - это другой вопрос, но что находит, это очень возможно, потому что наша читающая публика так же разнообразна, пестра и не единична, как и наше общество. Между нею есть люди, для которых "Ревизор" и "Мертвые души" - грубые фарсы, а "Сенсации госпожи Курдюковой" - остроумнейшее произведение; {40} есть люди, которые, как сказал Гоголь, "любят потолковать о литературе, хвалят Булгарина, Пушкина и Греча и говорят с презрением и остроумными колкостями об А. А. Орлове". {41} Такие люди или такие чтецы (читателями их грех назвать) в критике видят или безусловную похвалу, или безусловную брань: им так легко понимать такую критику, от всякой другой у них закружилась бы голова, потому что им пришлось бы думать, что для них всего тяжелев и труднее. Когда является разбор сочинений писателя, написанный в духе истинной критики, отделяющий в авторе безусловные достоинства от условных, недостатки таланта от недостатков времени, - такого разбора помянутые чтецы не станут читать; но им скажет о нем какой-нибудь присяжный их критик, какой-нибудь творец всякой всячины, который изо всей мочи хвалит себя да старых писателей, уже не опасных ему, и бранит наповал все даровитое в новом поколении. {42} Этот критик по-своему разберет для своих чтецов вновь явившийся разбор, вырвет из него по строчке, по слову из страницы и воскликнет: можно ли так унижать заслуженные авторитеты! И чтецы верят ему, потому что понимают его: он говорит им их языком, их понятиями, их чувствами, их вкусом - les beaux esprits se rencontrent {Взгляды умных людей совпадают. - Ред.}… Им, этим чтецам, и в голову не входит, что правда не унижает таланта, так же как и ошибочное мнение не вредит ему, что унизить можно только незаслуженную известность и что, следовательно, независимое суждение о литературе ни в каком случае не может быть вредно, но часто бывает полезно. Изобретатель такой критики уверит своих чтецов еще и в том, что критик, при имени которого он не может оставаться хладнокровным, хвалит только своих друзей; а чтецы и верят печатному: где же им справляться, что этот критик, едва ли знаком лично с живыми писателями, которым он удивляется? - Это дело частное; и где же им сообразить, что он еще не родился на свет, когда умер Ломоносов, и не знал еще грамоте, когда умер Державин и когда были в полноте своей славы Карамзин и Жуковский, заслугам и гению которых он отдает полную справедливость, но только не с чужого голоса и не безотчетно? - Для соображения ведь нужна способность соображать. Гораздо легче поверить на слово тому, кто повторяет себе да и только: хвалит-де все своих приятелей…
