Мысли и воспоминания. Том III - [7]

Ваше высочество соблаговолит снисходительно отнестись к прямодушной откровенности, с которой я высказываю выше свои взгляды. Доверие, которым ваше высочество неизменно оказывает мне честь, и уверенность вашего высочества в моей почтительной преданности позволяют мне рассчитывать на такую снисходительность. Я стар и слаб, и все мое честолюбие заключается в желании сохранить за собой милость императора и его преемников, если мне суждено пережить своего государя. Чувство долга повелевает мне честно служить правящему дому и стране до тех пор, пока я в силах; по долгу этой службы я в ответ на ваше милостивое письмо настоятельно советую вашему высочеству не возлагать на себя до восшествия на престол оков, связывающих вас с какой бы то ни было политической или церковной организацией. Все союзы, в которых вступление и деятельность отдельных членов зависит от них самих, от их доброй воли и личных взглядов, могут быть эффективно использованы для нападения на существующее и его разрушения, но не для созидания и сохранения. Достаточно взглянуть на результаты деятельности консервативных и революционных союзов, чтобы убедиться в этой достойной сожаления истине. К созидательной деятельности и к сохранению жизнеспособных реформ путем законодательства у нас призван только король, стоящий во главе государственной власти. Послание императора о социальных реформах осталось бы мертвой буквой, если бы его осуществления ожидали от деятельности свободных ферейнов; хотя они могут заниматься критикой и жаловаться на недостатки, но устранять их они не могут. Неминуемую неудачу своих предприятий члены ферейнов могут тем легче переносить, что впоследствии каждый обвинит другого; но наследнику престола как покровителю это больше повредит в глазах общественного мнения. Быть в одном ферейне вместе с вашим высочеством лестно и полезно для каждого без всякого риска для него; только для вашего высочества дело обстоит как раз наоборот: каждый член ферейна чувствует себя возвысившимся и важничает принадлежностью к одному ферейну с престолонаследником, последний же в обмен на значение, которое он придает ферейну своим участием, не получает ничего, кроме опасности неудачи по вине других. Из прилагаемой вырезки, из «Freisinnige Zeitung»[28], полученной мною сегодня, ваше высочество милостиво благоволит усмотреть, как уже сейчас демократия старается отожествить ваше высочество с так называемой христианско-социальной фракцией. Те строки, которые оповещают публику о моей и вашей связи с этой фракцией, печатаются в разрядку. «Freisinnige Zeitung» делает это, конечно, не из благожелательности и не для того, чтобы оказать услугу императорскому правительству. «Религиозное и нравственное воспитание юношества» является само по себе почетной целью, но я боюсь, что под этой вывеской преследуются другие цели — политического и иерархического характера. Лживая инсинуация пастора Зейделя[29], что я — его единомышленник и прежде всего в нем и в его последователях вижу христиан, — вынудит меня к опровержению, и тогда обнаружится, что между этими господами и мною примерно такое же отношение, как между мною и всякой иной оппозицией против теперешнего правительства его величества.

Мне действительно угрожает опасность написать целую книгу. В течение 20 лет я слишком много страдал от происков господ из «Kreuzzeitung» и от евангелистских Виндгорстов и не в состоянии говорить о них кратко. Заканчиваю это чрезмерно длинное письмо всеподданнейшей и сердечной благодарностью за милость и благожелательное доверие, которое выражено в послании вашего высочества».

На это я получил следующий ответ:

«Потсдам, 14 января 1888 г.

Письмо вашей светлости я получил и выражаю свою глубокую благодарность за обстоятельное и подробное изложение соображений, по которым вы считаете нужным отговорить меня от поддержки городской миссии. Могу заверить вашу светлость, что я всячески старался стать на вашу точку зрения. Прежде всего я целиком и полностью признаю необходимость воздерживаться от близкого соприкосновения с определенными партийно-политическими течениями, не говоря уже об отожествлении с ними. Это всегда было и моим принципом, которого я строго придерживался и проводил в жизнь. Но при всем желании я тем не менее не могу убедить себя в том, что в поддержке, оказанной мною стремлениям городской миссии, можно усмотреть какую-либо политическую позицию. Миссия была, есть и, насколько это от нас зависит, и впредь будет исключительно делом любви, посвященным только духовному благу неимущих и облегчению их страданий. Несмотря на ваше письмо, мне не хочется отказаться от уверенности, что при более тщательном рассмотрении ваша светлость сами признаете правильность этого положения. Поэтому, вполне отдавая должное всем аргументам, противопоставляемым мне вашей светлостью, я не могу отказаться от дела, в важности которого для общего блага я твердо убежден; а это убеждение подтверждается бесчисленными письмами и посланиями с выражением одобрения, которые поступают ко мне из всех частей монархии, особенно от католических и рабочих слоев населения. Тем не менее, не могу не согласиться с вашей светлостью в том, что желательно и необходимо какой-либо решительной мерой лишить почвы ошибочные предположения, что дело идет о покровительстве особым политическим течениям. С этой целью я окажу воздействие на придворного проповедника Штекера, чтобы побудить его отказаться от официального руководства городской миссией и предать этот факт гласности в приличной и не компрометирующей Штекера форме. Мне кажется, что такое публичное выступление заставит смолкнуть всякие подозрения относительно моих намерений и моей позиции; если же этого не случится, то горе им, когда я стану повелевать! Вместе с тем ваша светлость признаете, какое значение я придаю тому, чтобы по мере сил устранить малейшую тень разногласий между нами»