Мысль, вооруженная рифмами - [34]

Смерть, заходит в душу к нам;

К наслажденью охлажде́нная,

Охладев к самим бедам,

Без стремленья, без желания

В нас душа заглушена

И навек очарования

Слез отрадных лишена.

На минуту ли улыбкою

Мертвый лик наш оживет,

Или прежнее ошибкою

В сердце сонное зайдет —

То обман; то плющ, играющий

По развалинам седым;

Сверху лист благоухающий —

Прах и тление под ним.

Оживите сердце вялое;

Дайте быть по старине;

Иль оплакивать бывалое

Слез бывалых дайте мне.

Сладко, сладко появление

Ручейка в пустой глуши;

Так и слезы — освежение

Запустевшия души.

<1820>

22. Воспоминание

О милых спутниках, которые наш свет

Своим сопутствием для нас животворили,

       Не говори с тоской: их нет:

       Но с благодарностию: были.

1821

23. Орлеанская дева >(Отрывок)

>Р а й м о н д

…Молчи, идет Бертранд; он возвратился

Из города. Но что несет он?

>Б е р т р а н д

                                   Вы

Дивитесь, что с таким добром я к вам

Являюсь?

>Т и б о

       Подлинно; откуда взял

Ты этот шлем? На что знак бед и смерти

Принес ты к нам в жилище тишины?

(Иоанна … подходит ближе)

>Б е р т р а н д

И сам едва могу я объяснить,

Как мне достался он. Я покупал

Железные изделья в Вокулере;

На площади толпилась тьма народа

Вкруг беглецов, лишь только прибежавших

С недоброю из Орлеана вестью;

Весь город был в волненьи; сквозь толпу

С усилием я продирался… вдруг

Цыганка смуглая со мной столкнулась;

В руках у ней был этот шлем; она,

Пронзительно в глаза мне посмотрев,

Сказала: ты, я знаю, ищешь шлема;

Вот шлем, не дорог он, возьми. — На что? —

Я отвечал ей, — к латникам пойди;

Я земледелец, мне нет ну́жды в шлеме. —

Но я никак не мог отговориться;

— Возьми, возьми! — она одно твердила, —

Теперь для головы стальная кровля

Приютнее всех каменных палат. —

И так из улицы одной в другую

Она за мной гналася с этим шлемом.

Я посмотрел: он был красив и светел;

Был рыцарской достоин головы;

Я взял его, чтоб ближе разглядеть;

Но между тем, как я стоял в сомненьи,

Она из глаз моих, как сон, пропала;

Ее толпой народа унесло…

И этот шлем в моих руках остался.

>И о а н н а (ухватясь за него поспешно)

Отдай мне шлем.

>Б е р т р а н д

                     На что? Такой наряд

Не девичьей назначен голове.

>И о а н н а (вырывает шлем)

Отдай, он мой и мне принадлежит…

1821

24. Замок Смальгольм, или Иванов вечер

До рассвета поднявшись, коня оседлал

       Знаменитый Смальгольмский барон;

И без отдыха гнал, меж утесов и скал,

       Он коня, торопясь в Бротерстон.

Не с могучим Боклю совокупно спешил

       На военное дело барон;

Не в кровавом бою переведаться мнил

       За Шотландию с Англией он;

Но в железной броне он сидит на коне;

       Наточил он свой меч боевой;

И покрыт он щитом; и топор за седлом

       Укреплен двадцатифунтовой.

Через три дни домой возвратился барон,

       Отуманен и бледен лицом;

Через силу и конь, опенен, запылён,

       Под тяжелым ступал седоком.

Анкрамморския битвы барон не видал,

       Где потоками кровь их лилась,

Где на Эверса грозно Боклю напирал,

       Где за родину бился Дуглас;

Но железный шелом был иссечен на нём,

       Был изрублен и панцырь и щит,

Был недавнею кровью топор за седлом,

       Но не английской кровью покрыт.

Соскочив у часовни с коня за стеной,

       Притаяся в кустах, он стоял;

И три раза он свистнул — и паж молодой

       На условленный свист прибежал.

«Подойди, мой малютка, мой паж молодой,

       И присядь на колена мои;

Ты младенец, но ты откровенен душой,

       И слова непритворны твои.

Я в отлучке был три дни, мой паж молодой;

       Мне теперь ты всю правду скажи:

Что заметил? Что было с твоей госпожой?

       И кто был у твоей госпожи?»

«Госпожа по ночам к отдаленным скала́м,

       Где маяк, приходила тайком

(Ведь огни по горам зажжены, чтоб врагам

       Не прокрасться во мраке ночном).

И на первую ночь непогода была,

       И без умолку филин кричал;

И она в непогоду ночную пошла

       На вершину пустынную скал.

Тихомолком подкрался я к ней в темноте;

       И сидела одна — я узрел;

Не стоял часовой на пустой высоте;

       Одиноко маяк пламенел.

На другую же ночь — я за ней по следам

       На вершину опять побежал —

О творец, у огня одинокого там

       Мне неведомый рыцарь стоял.

Подпершися мечом, он стоял пред огнём,

       И беседовал долго он с ней;

Но под шумным дождем, но при ветре ночном,

       Я расслушать не мог их речей.

И последняя ночь безненастна была,

       И порывистый ветер молчал;

И к мая́ку она на свиданье пошла;

       У мая́ка уж рыцарь стоял.

И сказала (я слышал): «В полуночный час,

       Перед светлым Ивановым днём,

Приходи ты; мой муж не опасен для нас;

       Он теперь на свиданьи ином;

Он с могучим Боклю ополчился теперь;

       Он в сраженьи забыл про меня —

И тайком отопру я для милого дверь

       Накануне Иванова дня».

«Я не властен прийти, я не должен прийти,

       Я не смею прийти (был ответ);

Пред Ивановым днем одиноким путем

       Я пойду… мне товарища нет».

«О, сомнение прочь! безмятежная ночь

       Пред великим Ивановым днем

И тиха и темна, и свиданьям она

       Благосклонна в молчаньи своем.

Я собак привяжу, часовых уложу,

       Я крыльцо пересыплю травой,

И в приюте моем, пред Ивановым днем,

       Безопасен ты будешь со мной».