Мышеловка - [26]
Наступает молчание, и только я открываю рот, как Тобиас быстро показывает на целый набор винных бутылок, пыльных и без этикеток, которые выстроились на обеденном столе в гостиной.
— Посмотри на это. Все утро с окрестных ферм сюда заезжали наши соседи. Каждый из них привез по паре бутылок своей собственной домашней выпивки к нашему столу. Остаться никто не захотел. Как они узнали, что мы уже здесь, я понятия не имею.
— Все уже знают, что вы здесь, — говорит Лизи. — К тому же сегодня день chasse[18]. А все местные — охотники. Они припарковались тут же на своих quatre-quatre. — Тобиас вопросительно смотрит она нее, и она добавляет: — На своих внедорожниках.
Кто-то тарабанит в дверь.
— Еще один, — говорит Тобиас.
Фрейя вздрагивает и, проснувшись, начинает хныкать.
— Я открою, — говорю я, — а ты, бога ради, возьми, в конце концов, на руки свою дочь.
В дверях стоит небольшого роста мужчина. Из-за своей большой кожаной охотничьей шляпы он кажется еще ниже, как будто на голове у него надета кастрюля.
— Здравствуйте, я ваш сосед. — С этими словами он молодцевато выпрямляет спину и расправляет плечи, как солдат на параде. Рука его при рукопожатии на ощупь напоминает деревянную, но в глазах сверкает какой-то непонятный огонек. — А еще я — ваш арендатор, — добавляет он. — Я имею право выращивать овощи на вашем огороде. Меня зовут Людовик Доннадье.
Он картинно снимает шляпу и достает две бутылки вина без этикеток.
— Заходите, пожалуйста, — приглашаю я.
Он ступает за порог и сразу смотрит на Фрейю, которая шатко балансирует на колене у Тобиаса. Взгляд у него быстрый и ясный, как у дикого зверя.
— Ваш первенец? Помню, что я держал младенца точно так же: не знал, как это делается, так что просто посадил его на колено, как вы, и при этом очень гордился собой.
— Хотите кофе? — спрашиваю я.
— Кофе? Хм-м…
— Может быть, petit apéro?[19] — предлагает Тобиас на смеси английского с французским.
— Mais oui, un apéro, volontiers! [20]
Я беру одну из его бутылок и наполняю наши стаканы. Он устраивается за столом и потягивает свой семейный напиток. Вино у него вязкое от сладости.
— Где вы живете? — спрашиваю я, чтобы поддержать разговор.
— В Рьё — это деревня на полпути к вершине холма. Последнее бунгало. Если что-то нужно — заезжайте. Без колебаний.
Из-за сильного акцента я едва могу разобрать, что он говорит.
— Это очень любезно с вашей стороны.
— Вы хорошо говорите по-французски, — говорит он. Но потом добавляет: — Как будто вы с севера. — При этом он странно поднимает брови и уголки рта одновременно.
— Но страна ведь одна и та же, я полагаю.
— Это Pays d’Oc[21]. Наш родной язык — окситанский, а не французский. И у нас свои собственные обычаи.
— Вы строитель? Или фермер?
— Я paysan[22], я хожу по земле. Ваш муж не понимает по-французски? Вы должны перевести это для него.
— Хорошо, — говорю я. — Попробую. Тобиас, он хочет, чтобы я переводила тебе, когда он будет говорить. Он говорит: «Хозяин Ле Ражона — мой дядя, это поместье столетиями принадлежит нашей семье. Мы выращиваем на склонах разный виноград и давим вино в прессах…» Стоп, этого быть не может, разве нет? Никто нам об этом не говорил… ой… «до восьмидесятых…» Он, должно быть, путает времена глаголов. Господи, его наречие очень трудно понять. «Но Евросоюз платит… чтобы выкапывали виноградную лозу. Вино здесь недостаточно высокого качества; почва… она слишком…» Я не уверена, что именно «слишком» — твердая, что ли? Тяжелая? «Почва — она жестокая хозяйка. Вы должны научиться обращаться с ней. Иначе она сломает вас, как ломала нас на протяжении бесчисленных поколений».
— А что, люди действительно говорят именно так? — спрашивает Тобиас. — Я имею в виду, таким языком, как в каком-нибудь сельскохозяйственном романе.
— «Никто не хочет купить этот дом. Он обладает темной энергией благодаря своей истории. Это вино хорошее: я делаю его из своего собственного винограда — держу несколько виноградников ниже по склону. Это хорошая лоза, ей более ста лет. За ней ухаживал еще мой дедушка. Это красный виноград. Я собираю его вручную, чтобы делать белое вино. Я кладу в него много сахара. Я рекомендую пить его с… sirop de fraise…» Это, кажется, малиновый… нет, клубничный сироп. Должно быть, просто отвратительно на вкус. «Он придает вину замечательный цвет». Тобиас, не думаю, что я так уж хороша в качестве синхронного переводчика. Можно я прекращу это дело?
— Нет-нет, у тебя отлично получается! Это действительно очень важные вещи. Попроси его рассказать историю этого дома.
Но для себя я решаю, что предпочла бы не знать мрачную историю этого поместья.
— Ох, он опять продолжает. «Что вы будете делать с водой?»
— С водой? — удивленно переспрашивает Тобиас. — Она вроде как пока течет из крана. А что, есть какие-то проблемы?
— «У вас тут нет водопроводной воды. Есть только дождевая вода. Как вы будете поливать свою землю?» Я вовсе не уверена, что нам необходимо поливать нашу землю, так ведь, дорогой? Сказать ему это?
Но когда я говорю это Людовику, он чудом умудряется не захлебнуться вином из своего стакана.
