Мыс Черных сов - [4]
Пожар между тем бушевал вовсю. Было решено использовать водяную пожарную магистраль, качать воду из моря. Однако после того, как начала поступать вода, возгорание только усилилось. Огонь вспыхнул с яростью, словно усиливаясь от водяных струй!
Радистом был получен сигнал о том, что румынский линейный корабль будет на месте аварии эсминца через два часа и готов оказать помощь с эвакуацией экипажа.
И сразу после этого произошел взрыв — взорвался паровой котел в третьем машинном отделении, самый мощный из всех. Корабль содрогнулся всем своим огромным металлическим телом, словно складываясь пополам.
Из образовавшегося жерла в палубе вдруг прямо в небо взлетел ослепительный сноп пламени. Обломки металлической арматуры, части палубы, обивки, детали корпуса рухнули на палубу, сбивая с ног людей, калеча их и убивая.
После этой страшной вспышки огонь распространился по всему кораблю со страшной силой. Огонь, хлынувший сразу со всех сторон, захватил, поглотил весь корабль и находящихся на нем людей. Пытаясь спастись из этого ада, они прыгали в воду, но и там их настигали огненные языки из разлившегося горючего, которые стлались по воде и никого не щадили.
Корабль стал стремительно тонуть. Через полчаса все было кончено. Эсминец навсегда погрузился на дно. Погибли абсолютно все…
ГЛАВА 2
Сложенные вещи в коробках пятый день лежали возле двери у стенки, и Зина аккуратно передвигалась по комнате, стараясь не смотреть на эту страшную горку. Но поскольку комната не была такой уж большой, у нее это получалось не всегда. Время от времени она ударялась об эти коробки — задевала бедром, царапалась ногой, стукалась коленом, останавливалась взглядом… И вместо страха, бывшего ее обычным состоянием все эти дни, в ее душу вползали раздражение и ярость.
После возвращения из Болграда она лишь на следующее утро пошла на работу. У нее накопилось несколько отгулов, и Зина взяла их все сразу, скопом, вызвав немалое раздражение начальства.
Впрочем, перечить ей никто не решился. Было видно, что с ней что-то происходит. А так как в морге всегда не хватало людей и разбрасываться ценными сотрудниками было бы просто смешно, Зинаиду оставили в покое.
Только подав официальное заявление на получение отгулов и оформив все как полагается, она заглянула в кабинет своего друга, которого уже там давно не было. В этом кабинете были другие люди, и Зине было больно в него входить. Поэтому она и не входила.
На мгновение ей показалось, что вот сейчас, буквально через несколько минут, скрипнет дверь, и на пороге возникнет Борис Рафаилович Кац, чтобы сразу же с обезоруживающей улыбкой сбить с толку какой-нибудь, пусть даже циничной, шуткой… Нет, Зина понимала, что этого уже никогда не будет.
На пороге никого не было. В полуоткрытую дверь никто не зашел. И она поняла, что теперь всегда сможет говорить только самой себе — ее покойного друга Каца больше не было на этой земле…
В стене, за книжным шкафом с канцелярскими папками, у Бориса Рафиловича был небольшой тайник, и Зина была единственным человеком в морге, который знал о его существовании. Однажды Кац сам продемонстрировал его, не преминув отпустить очередную циничную шутку. В этом тайнике он держал… запасы коньяка. А поскольку он питал пристрастие к этому напитку, то запасов скопилось немало. Теперь это был тайник Зины. И она без зазрения совести вытащила оттуда две бутылки, отметив, что осталось их еще достаточно — а значит, на ближайшее время ей хватит. Она все время боялась, а страх был тем самым катализатором, который изменял не только события, но и души людей. Все становилось иным. Неизменным оставалось только одно — это самое чувство страха.
Ночь после приезда из Болграда Виктор Барг провел у нее. Они совсем не говорили о происшедшем. Утром, пока Зина собиралась на работу, он ушел. Обернулся в дверях:
— Что ты будешь делать теперь?
— Теперь? — Вопрос застал ее врасплох. — Наверное, мне нужно собрать вещи.
— Это правильно, — кивнул Барг, — я тоже соберу. Нам лучше не видеться первое время.
— Думаешь, за нами придут?
— Даже не сомневаюсь! — горько усмехнулся он.
— Тогда я возьму на работе отгулы, соберу вещи и буду их ждать… Так сказать, во всеоружии, — Зина вовсе не хотела пошутить, и шутка не удалась — горькая улыбка сразу превратилась в ухмылку, даже как-то болезненно искривив ее губы.
— Мне тяжело будет без тебя, — Виктор отошел от двери и так порывисто обнял, с такой силой притянул к себе, что у Зины перехватило дыхание.
— И мне… очень… тяжело, — она хотела высвободиться, но не смогла.
— А знаешь что? — Виктор вдруг засмеялся и поцеловал ее в нос. — Да пошли они все! Пусть другим диктуют свои правила! Вечером я приду к тебе, и пусть все катится к чертям собачьим!
— Ты уж смотри, как получится. Может, и не стоит… — пожала плечами Зина.
— Вечером я у тебя! И ничего страшного! — решительно махнув рукой на прощанье, Виктор ушел, громко хлопнув дверью. Она проводила его глазами, не сомневаясь ни секунды, что не увидит его ни этим вечером, ни следующим…
А вечером Зина тихонько сидела у себя в комнате и пила коньяк. Вещи ее были упакованы — оказалось, собрать все необходимое дело совсем не долгое. Поэтому она и пила коньяк Бориса Рафаиловича и — ждала ареста. Обжигающая янтарная жидкость царапала нёбо и горло, раскаленным комком скатывалась в низ живота, устраивая в желудке пожар. Зину бросало то в жар, то в холод, но это ощущение не было таким уж неприятным. И главное — чего и добивалась — чувство страха немного притупилось. Зина больше не смотрела на мир с такой болью.
