Мыльная опера для олигарха - [2]

— Господи… — не удержавшись, прошептала она.

Мальчик недовольно на нее оглянулся, вытащил из заднего кармана шортиков кепочку-бейсболку, натянул ее на голову так, что козырек стал закрывать пол-лица, и быстро отошел от ларька.

Тамара Сергеевна медленным шагом направилась к дому, но тут вокруг нее началось и вовсе нечто невообразимое. Люди с синими лицами стали ей попадаться на каждом шагу. Женщины, мужчины, дети, молодые, пожилые… Вот вышла из калитки благообразная старуха в черном ситцевом платке и таком же черном до пят платье. Ни дать ни взять — монашка на богомолье собралась. Взгляд строгий и смиренный, губы поджаты, походка твердая, целенаправленная. Но Тамару Сергеевну угораздило заглянуть ей в лицо. А лицо у «монашки» было абсолютно синим. И не таким, как у мальчика — небесного цвета, а гораздо темнее, пожалуй, цвета морской волны. Название этого цвета, вспомнила Тамара Сергеевна, имеет еще латинский синоним — «аквамарин». Заметив, что на нее обратили внимание, старуха, как и мальчик, испугалась, натянула платок на лоб и ускорила шаги. А Тамаре Сергеевне очень захотелось перекреститься. В памяти ее всплыло еще кое-что. Когда два часа назад на рынке она выбирала парное мясо, возле нее остановились двое мужчин в рабочих спецовках. Они приценивались к копченостям. У них были точно такие же лица, как у мальчика, старухи и прочих, а у одного из них — и усы. Тогда она подумала, что лица были просто грязными, и это ее не удивило — люди отлучились с работы в обеденный перерыв, не успев помыться. Теперь же, вспомнив этих мужчин, она еще больше заволновалась. Даже остановилась, поставила тяжелые сумки в тени раскидистого тополя и в изнеможении оперлась о гладкий ствол. «Это, наверное, давление, — стала уговаривать себя Тамара Сергеевна. — Я просто перегрелась с непривычки на солнце, вот и темнеет в глазах. А пугаются они оттого, что я на них таращусь. Со стороны, наверное, я являю собой ужасное зрелище. Может быть, они даже думают, что я сумасшедшая».

Логика подсказывала два возможных варианта. Либо она переутомилась, и ей стали мерещиться синие лица. Либо в городе появились люди с какой-то неизвестной странной болезнью. Можно было, конечно, заподозрить работяг в неуемном употреблении какого-нибудь некачественного алкоголя. Но мальчик-то десятилетний никак не мог успеть пристраститься к отраве! Да и старуху-монашку подозревать в употреблении крепких «паленых» напитков было бы нелепо.

Вернувшись домой и сложив продукты в холодильник, Тамара Сергеевна вопреки привычке и к удивлению вернувшейся с прогулки Кляксы (Кешка, судя по наблюдениям прошлых лет, должен был теперь появиться только дня через три), села в плетеное кресло на широкой веранде. Хотелось собраться с мыслями. Признаться, встречи с синелицым мальчиком и прочими синелицыми гражданами ее здорово подкосили. Если бы Тамара Сергеевна не ждала к вечеру Николая Трофимовича, так бы она и сидела в кресле до бесконечности.

«Что бы это могло означать? Жаль, нет с собой фотоаппарата, а еще лучше — видеокамеры. Ведь сказать кому — никто не поверит. Коля и Сашка только посмеются, как только я заикнусь о синем малютке…»

Вспомнив о родных, Тамара Сергеевна заставила себя больше о синелицых не думать и стала строить планы заманивания дочери в Новоладожск. Для того чтобы Саша приехала, нужна была серьезная причина. Необходимость прополки грядок в качестве приманки не годилась. Дочь терпеть не могла возиться в огороде. Равно как не любила и остальную домашнюю работу. Тамара Сергеевна расстраивалась: в свои двадцать пять Сашка даже яичницу как следует поджарить не умеет. Можно намекнуть, сослаться на здоровье, и тогда дочь, конечно, примчалась бы. Но такой вариант был противен натуре Тамары Сергеевны. Она не из тех матерей, что готовы притворяться немощными, лишь бы привязать к себе взрослых детей. Ни разу в жизни, даже когда она и вправду прихварывала, ей не пришло в голову жаловаться дочери. Конечно, оптимальным вариантом было бы преступление…

Но не пугайся, дорогой читатель. При всей своей разгулявшейся фантазии автор не думает обречь Тамару Сергеевну Барсукову на роль преступницы. Она — женщина мирная, законопослушная, преступления и преступников всем сердцем ненавидящая. Хотя бы потому, что они отнимают столько времени у ее мужа. А у дочери — так и вообще его целиком. Так уж случилось, что Саша не просто работала на телевидении, она вела программу «Криминальные истории Саши Барсуковой». Преступления — ее хлеб. И зазвать Александру в какое-нибудь место можно, только пообещав, что оно тем или иным образом связано с криминалом. Но как назло, в Новоладожске никаких громких криминальных историй не случается. То есть, с одной стороны, это хорошо. Но с другой стороны, нет никакой надежды, что Саша когда-нибудь вновь посетит «загородную резиденцию» и отведает, наконец, фирменного блюда матери — телятины, запеченной по особому рецепту. Уже находясь на кухне и нарезая эту самую телятину тонкими ломтиками, Тамара Сергеевна вновь вернулась мыслями к «синему малютке». Может быть потому, что синий мертвящий цвет резко контрастировал с розовым цветом парного мяса. «Это не может быть галлюцинацией, — подумала она. — Вот смотрю же я на эти кусочки. Они должны быть розовыми, и я вижу, что они розовые. А у мальчика лицо было синим. И руки в синих пятнах… И у других физиономии были явно фантомасьи… Хотя Фантомас, кажется, был зеленым? Ну да все равно…»