Мятежный рыцарь - [20]

– Что у вас за семья? Вы к ней очень привязаны?

– Вы их не знаете.

– Боитесь, что я попрошу за вас выкуп?

– Они не богаты, и много вы не получите. Вот врушка, подумал Говейн, да к тому же и неумелая. Ее выдал взгляд выразительных глаз и румянец на щеках. И он решил пока больше не расспрашивать Элис про семью. Он все равно узнает, откуда она родом и почему скрывает свое имя.

– Не все мятежники – безжалостные бандиты. Некоторые – богобоязненные люди, неумышленно нарушившие закон.

– Но если законы не соблюдать, то воцарится беспорядок.

– А что делать, если те, кто обладает властью, сделали законы выгодными прежде всего для себя, а не для тех людей, кого они обязаны защищать?

– Тогда… тогда следует обратиться к сюзерену, даже к королю, если необходимо, – спокойно ответила Элис.

– У короля нет времени для таких, как мы, – горько бросил он.

– А вы пытались к нему обратиться?

– Да. Нас ведь вынудили стать мятежниками.

– Ранульф?

– И другие знатные господа. Я писал к друзьям отца о том, что происходит в Истэме, спрашивал их о Малпасе. – Говейн также молил их сообщить хоть что-нибудь о его матери, о том, была ли она законной женой отца. – Они мне не поверили. – Говейн заметил, как внимательно и по-доброму смотрят на него умные темно-голубые глаза, впитывая каждое его слово. Таких потрясающих глаз он еще не видел ни у кого. Они как глубокие заводи, где можно утонуть. Хорошо, что эта женщина не создана для таких, как он.

– Будете есть суп, сестра Элис? – Перед ней стоял повар, его толстое лицо сияло от гордости.

– Да… конечно.

Он налил ей в миску жидкого супа.

– Мы хотели попотчевать вас хорошим ужином, сестра. Попробуйте этот суп. Надеюсь, он вам понравится.

– Пахнет восхитительно, мастер Перси, – Элис взяла деревянную ложку, зачерпнула дымящегося супа и поднесла ко рту. Не ожидая, когда остынет, она начала есть. – Очень вкусно, – сказала она и опорожнила миску с быстротой, которой позавидовал бы и Дарси.

Улыбающийся Перси налил суп Говейну и удалился. В зале наступило молчание. Было слышно только чавканье сотен голодных ртов.

Говейн ел, не спуская глаз с остальных. Это была первая горячая еда за долгое время, и удовольствие, испытываемое им, почти возместило понесенные ради этого потери.

Сестра Элис, уничтожившая свою порцию со скоростью, не свойственной леди, посмотрела в пустую миску и заметила:

– Что бы сказала мама, увидев, как я набросилась на еду? Но мне кажется, что я не ела целую вечность. – И осведомилась: – А какое следующее блюдо?

– Следующего не будет.

Элис покраснела, так как в животе у нее забурчало.

– Даже хлеба?..

Говейн отрицательно помотал головой. Ему было любопытно наблюдать, как эта девушка справляется с неприятностями: не требует, не негодует и не плачет, а просто принимает все как должное.

– Будут овсяные лепешки.

– Я их никогда не пробовала. Они вкусные?

– Немного жесткие.

– Но… но ведь есть же солонина и другие продукты… их целые повозки, я сама видела!

– Мы должны растянуть продовольствие на очень долгое время, иначе умрем с голоду.

Появились девушки с корзинками овсяных лепешек, и все радостно закричали. Крики переросли в рев, когда Перси объявил, что лепешки с маслом.

Сестре Элис подали первой. Большая плоская лепешка была еще теплой. Элис помазала ее маслом и с улыбкой поблагодарила, но есть не стала.

– Когда они пропитаются маслом, то вполне съедобны, – заметил Говейн, откусив от своей порции.

– Я уверена, что это вкусно, но она застрянет у меня в горле. – Элис встала, подошла к столу Бертрама и, разломив лепешку на четыре части, раздала ее детям. Затем вернулась на свое место.

Говейн медленно произнес:

– Я был не прав в одном: несмотря на благородное происхождение, святое призвание вам подходит.

К столу подошел Том.

– Я поставил охрану, как вы велели, Говейн. Отвести монахиню в ее келью?

– Келью? – Оскорбленная Элис посмотрела на Говейна.

– Мне жаль, но я не могу позволить вам свободно расхаживать по лагерю, – подтвердил он свое решение.

– Тогда мне придется приложить еще больше усилий и убедить вас, что я заслуживаю доверия. – С высоко поднятой головой, улыбаясь, Элис вышла из залы.

– Ой! – Элис выдернула гребень из волос и уставилась на темную прядку, застрявшую в зубцах. Она так долго расчесывала волосы, что у нее онемели пальцы и разболелась голова. Успеха она не добилась – волосы походили на разворошенное гнездо. Ей ни за что с ними не справиться и не заплести заново в косы! Элис с тоской подумала об умелых руках Мейбл, которая обычно причесывала ее дома.

В унынии она прислонилась головой к стене. Хорошо хоть в пещере стало светлее, так как Бетт принесла свечи.

– Мне стыдно за сэра Говейна, – заявила Бетт и протянула Элис второе одеяло, – я так ему и сказала. И это после того, что вы для нас сделали!

– Он благодарен, но никак не может заставить себя доверять мне.

– Конечно, это неудивительно после того, что с ним, беднягой, случилось. – И Бетт шепотом добавила: – Эта проклятая леди Бланш своим предательством едва не загубила ему жизнь! Вот он и не верит теперь знатным дамам.

– Как же она предала его?

– Он сам про это не говорит, но от его приближенных я узнала, что леди Бланш родила младенца, а потом бросила, словно щенка. Если бы Говейн не отыскал Энид, малышка умерла бы. Ее по сию пору мучают страшные сны, и она совсем не улыбается. Это разрывает Говейну сердце.