Мятежные системы - [35]

Морс улыбнулся. Он прекрасно знал, что новобранцу в учебном центре совершенно некогда вздремнуть лишние пять минут. Какие тут могут быть письма?

Далее сыновья сообщали, что через две недели выпуск и они уже знают, куда попадут служить: Марк в 48 планетарную армию, дислоцирующуюся в системе Ирбидора, а Гай на один из миров смерти. Где эта планета и как называется, он не знал.

Старый Клодер огорчился, что их разбросают так далеко друг от друга, но тут уж ничего не попишешь.

Дальше сыновья писали о своем лагере, о новейшем оружии, владеть которым они обучаются. Несмотря на все тяготы и лишения, они гордились, что стали защитниками империи и отдадут, если потребуется, свои жизни ради великой расы.

Морс стряхнул скупую слезу от умиления. В его сердце пылала гордость за своих сыновей.

Далее Гай и Марк сообщали, что им много рассказывают о подвигах, совершенных их предками и современниками. О тех почестях, что ждут дома героев. Мальчики старательно запоминали имена героев-нишидов и всей душой мечтали прославить собственные имена во имя Великой Империи Нишитуры.

Одна из тюрем столицы империи — планеты Нишитуры размещалась на скалистом экваториальном острове. Сюда несколько часов назад из тюремного спутника был доставлен главный изобличенный шпион Новоземного Союза бывший генерал-полковник Рунер, он же Ротанов.

Личный гравитолет эфора Иволы пошел на посадку в тюремный ангар. Его выкрашенный в черный цвет силуэт резко контрастировал со снежными пейзажами вокруг. Даже все тюремные блоки были покрашены белой краской.

Спрыгнув на покрытый порошей грунт, эфор быстрой пружинистой походкой направился к ожидающей его группе офицеров БН.

Вперед выступил один из встречающих бээнцев и, отдав честь, доложил:

— Ваше высокопревосходительство, начальник шестнадцатого тюремно-следственного комплекса полковник Отт.

— Вольно.

— Вольно! — продублировал команду полковник для своих подчиненных. — Прошу за мной, ваше высокопревосходительство.

Ивола шел следом за начальником тюрьмы по длинным серым коридорам. Рядовые охранники поспешно открывали тяжелые бронированные двери, отключали лазерные защитные поля. Полковник и Ивола гравилифтом спустились на несколько этажей вниз на уровень, где держали самого важного узника.

Камера встретила эфора затхлым запахом и сыростью. В дальнем углу одиноко лежало жалкое человеческое существо, покрытое синяками и запекшейся кровью. Лохмотья, бывшие некогда его одеждой, почти не прикрывали изуродованное тело.

— Встать! — закричал начальник тюрьмы.

Узник никак не прореагировал на крик. Тогда начальник тюрьмы в два прыжка преодолел расстояние между ними и схватил узника за волосы, потом запрокинул голову и прощупал пульс.

— Живой еще… — пробормотал Отт и тут же взревел, — подымайся, сволочь! Встать!

На узника обрушились безжалостные пинки, крепкие руки подхватили его и поставили на ноги.

Бывший генерал имперской разведки безразличным взглядом уставился в одну точку.

Ивола сделал знак полковнику, и тот направил голову Ротанова на посетителя. Через несколько секунд зрачки его сфокусировались, взгляд приобрел осмысленность.

— Он в состоянии говорить? — спросил эфор.

— Да, ваше превосходительство.

— Хорошо.

Ивола подошел поближе к Ротанову.

— Ты меня узнаешь?

Онемевшие губы с запекшейся кровью попытались раскрыться. Из горла узника вырвался хриплый скрип.

— Дайте ему воды, — приказал Ивола.

— Турп! — крикнул Отт. — Принеси воды.

Охранник поднес кружку с водой к губам узника и стал вливать ему в рот, тот закашлялся и упал бы, если бы полковник вовремя не подхватил его. Вторая попытка напоить оказалась более удачной. Ротанов выпил всю воду.

— Ты меня узнаешь? — повторил эфор.

— Не сказал бы … что рад нашей … встрече.

Эфор поднял руку, предупреждая явное намерение Отта проучить узника.

— Я вижу, ты в здравом уме. Все так же язвишь, как и на первых допросах. Хорошо. Ты знаешь, что ты обречен и тебе уже никто и ничто не поможет. Но ты можешь облегчить свою участь. Те несколько месяцев, что остались до казни, ты можешь провести в нормальной для человека обстановке.

— Нормальной… Это значит, меня перестанут бить?

Ротанов ощерился в беззубой улыбке.

— Не только. Тебя начнут нормально кормить, водить в душ и на прогулки. Подумай, всего лишь одна услуга, и ты перестанешь страдать.

— И что я должен сделать?

— Ты должен дать показания, что твоими сообщниками были некоторые высокопоставленные лица империи.

— Оклеветать врагов эфора безопасности. Началась охота на ведьм?

Ивола посмотрел в глаза приговоренному.

— Твой ответ.

— Нет.

Ивола отвел взгляд и с трудом сохранил спокойствие.

— Неужели тебя устраивает твое положение? У тебя вши, цинга, туберкулез и букет лихорадок. Если ты согласишься, через неделю от всего этого не останется и следа. Сколько месяцев ты не мылся? Ты покрыт коростой и другой дрянью. Подумай о горячем душе.

— Нет.

— Я вижу, что ошибся, сказав, что ты в здравом уме. Если ты не согласишься, будешь страдать еще больше.

— Я уже труп.

— Ты пока еще жив, а сколько тебе жить зависит от меня.

— Живой труп.

— Упорствуешь?

Ивола до боли стиснул зубы. Его раздражало, что этот униженный, подвергаемый пыткам и позорному существованию человек не сломлен. Невольно он отступил к открытой двери, где вонь от немытого больного тела не была столь одуряющей.