Мятежник - [138]

— Повернись! — солдат пошевелил Старбака штыком. — Повернись, сумасшедший ублюдок!

Старбак перекатился на спину. Двое бородатых солдат обшаривали его карманы и патронташ, но не нашли ничего ценного за исключением горстки патронов для револьвера Сэвиджа. — С голодающей псины и то больше поживы, — сказал один из них, а потом скривился, взглянув на жуткую кровавую кашу на месте Итана Ридли. — Хочешь обыскать эту кровавую кучу, Джек?

— Нет уж, на хрен. Встать! — он пихнул Старбака штыком. — Туда, мятежник.

Около двух десятков пленников толпились на краю леса. Половина была из Легиона, а остальные — южнокаролинцы и луизианские зуавы.

Пленники-конфедераты печально наблюдали, как у подножия дальнего холма собирались полки северян. Всё больше частей прибывало через Булл-Ран, выступая в качестве подкрепления для новой атаки. Всё больше пушек катилось по дороге, нацеливаясь на оборону конфедератов.

— Что с нами будет? — спросил Старбака один из легионеров.

— Не знаю.

— С вами-то всё будет в порядке, — негодующе заявил солдат. — Вы же офицер, это совсем другое дело, не то что мы. Они продержат нас как раз пока сбор урожая не закончится.

Сержант-янки услышал этот разговор.

— Вот и не надо было мятеж устраивать, так то.

Спустя полчаса после полудня пленные отправились вниз, к красному каменному дому, стоящему у перекрестка. Северяне по-прежнему готовились к атаке, которая должна была сломить последние остатки сопротивления южан, и пока они группировались, артиллерия с обеих сторон начала обмениваться залпами свистящих над головами снарядов со стоящих друг против друга холмов, что привело к возникновению постоянного потока раненых, некоторых относили, а некоторые нетвердой походкой сами добирались до полевого госпиталя, расположившегося внутри каменного дома.

Старбака, прихрамывавшего из-за подвернутой лодыжки и в промокшей от крови Ридли униформе, тычком отправили на кухню.

— Я не ранен, — пытался возразить он.

— Заткни пасть. Заходи и делай, что велят, — рявкнул сержант. Он повернулся к здоровым пленникам, приказав им присмотреть за десятком раненных товарищей, которых вывели на свежий воздух после работы хирурга.

В доме Старбак встретил других легионеров Фалконера — один, потерявший ногу, был из роты легкой пехоты, у двоих были прострелены легкие, еще один ослеп, а у последнего пуля застряла в челюсти, из которой капала слюна вперемешку с кровью.

Рыжебородый доктор работал за столом, который подтащили поближе к свету, падающему из кухонного окна. Он ампутировал ногу, его пила издавала такой скрежет, что у Старбака свело зубы.

Пациент, северянин, жутко стонал, и ассистент доктора плеснул на тряпку, которую держал у рта и носа солдата, еще хлороформа.

И с доктора, и с ассистента капал пот. В помещении стояла адская жара, не только из-за того, что день был теплым, в кухне также горела плита, на которой кипятили воду.

Доктор отложил пилу и взял длинный скальпель, которым закончил ампутацию. Окровавленная нога, всё еще в ботинке и носке, с глухим звуком свалилась на пол.

— Хоть отвлекусь от лечения сифилиса, — весело произнес доктор, вытирая лоб рукавом. — В последние три месяца мы только этим и занимались, сифилис лечили! Вам, южанам, не нужно было беспокоиться о том, чтобы собрать армию, просто послали бы всех шлюх на север, а потом все мы сдохли бы от сифилиса, и тем самым вы спасли бы нас от кучи проблем. Он еще с нами? — этот вопрос был обращен к ассистенту.

— Да, сэр.

— Дайте ему нюхнуть нашатыря, пусть знает, что еще не вошел в жемчужные врата, — рыжебородый хирург с помощью щипцов искал артерии, которые нужно было перевязать.

Он отшлифовал обрубок кости и теперь, перевязав артерии, предоставил плоти сомкнуться над обрезанной костью, а потом натянул на нее кусок кожи. Он сделал несколько быстрых стежков по культе и отвязал жгут, стягивавший бедро, чтобы предотвратить кровотечение во время операции.

— Еще один герой, — сухо произнес он, отметив окончание процесса.

— Он не приходит в себя, сэр, — ассистент держал открытую бутылку аммиачного спирта у носа пациента.

— Дайте мне хлороформ, — приказал доктор, а потом провел скальпелем по разорванным панталонам пациента, отрезав кусок окровавленных лохмотьев и обнажив его гениталии. — Будьте свидетелями чуда, — провозгласил доктор и плеснул хлороформом на яйца погруженного в сон солдата.

Того, похоже, охватил внезапный спазм, но он открыл глаза, замычал от боли и попытался сесть.

— Замороженные яйца, — радостно заявил доктор, — известны в нашей профессии за свой исцеляющий эффект, — он закрыл бутылку с хлороформом пробкой и отступил от стола, посмотрев на невольную аудиторию в поисках одобрения своего остроумия. Он заметил Старбака, покрытого кровью с головы до пят. — Боже, почему вы еще живы?

— Потому что я даже не ранен. Это чужая кровь.

— Если вы не ранены, то какого черта здесь делаете? Идите и любуйтесь, как рушатся ваши мечты.

Старбак отправился во двор, где прислонился к стене дома. Жестокое солнце ярко освещало сцену опустошительного поражения мятежников. На севере, где Эванс в отчаянной попытке повел свои роты, чтобы сдержать триумфальное продвижение янки, луга были пусты, но усыпаны мертвыми солдатами и лошадьми.