Мятежница - [60]

От движений пальцев и языка: то мягких и глубоких, то быстрых и настойчивых перехватило дыхание, поэтому я вновь откинулась на шкуры. Мое тело будто превратилось в натянутую, подрагивающую струну, с губ срывались хриплые вздохи. Жар во мне нарастал, бился, сжигая мысли, оставляя лишь чувства, пока не вырвался на поверхность. Ослепляя, оглушая, заставляя дрожать и кричать от восторга.

Кейн не позволил мне прийти в себя, отстранился и стянул тунику, а затем рубашку. Я скользнула взглядом по широким плечам, по светлому шраму на ключице, по затвердевшим, напряженным мышцам живота, и во рту пересохло от волнения. Особенно, когда артанец потянулся к поясу.

Затаила дыхание, чувствуя, как кровь вновь приливает к лицу, но не могла отвести глаз. В прошлый раз я хотела поскорее покончить с раздеванием Кейна, а сейчас наоборот жалела, что от огня в печи так мало света, чтобы рассмотреть его целиком. В прошлый раз я лишь чувствовала его, но сегодня могла видеть.

Он был большой. Везде.

И я испугалась, хотела сказать, что мое тело никогда не знало мужчину, но новый поцелуй Кейна, прикосновение — кожа к коже — обожгло, вытесняя эту мысль. Вытесняя все мысли, оставляя лишь жар и желание, скручивающееся в тугой ком внизу живота.

Я задохнулась от поцелуя, похожего на укус, и вскрикнула от короткой вспышки боли, когда артанец вошел в меня. Сердце ударилось о ребра, захотелось закрыться, отстраниться, отползти подальше, но Кейн не позволил. Качнулся назад, замер, а затем снова подался вперед, заполняя меня целиком и при этом не отпуская моего взгляда. Боль вернулась, но теперь она смешивалась с наслаждением, что вспыхивало там, где соединялись наши тела.

Наслаждением, которое дарил мне он.

Я поднималась и падала, подавалась ему навстречу. До стонов, до всхлипов, до криков. Пока томительное напряжение не взорвалось слепящими искрами перед глазами. Мой крик смешался со стоном-рычанием Кейна, отдаваясь сладкой пульсацией внутри и растекаясь по телу сумасшедшим, жарким удовольствием.

Он притянул меня к себе, его сбившееся дыхание щекотало щеку. Хотелось лежать вот так и дальше: нежиться, наслаждаясь каждым мгновением, ловить отголоски минувшего удовольствия. Хотелось…

Кейн откатился в сторону, амулет на его шее скользнул по моей груди, задевая сосок. Я вздрогнула, касание камня отрезвило. Вспомнила, где я и с кем, и что только что произошло. Резко села, подтянула колени к груди, и поморщилась от саднящей боли между ног, а в следующее мгновение артанец снова притянул меня к своей груди. На лице его играла улыбка.

— Ради таких пробуждений, фрейлина, можно даже умереть, — прошептал он мне в губы.

Насмешливое «фрейлина» заставило сжаться: я окаменела в его объятиях. Боль, напоминавшая о недавнем наслаждении, была лишь мелочью по сравнению со стыдом, который накрыл меня с головой.

Как теперь быть? Как вести себя с ним? Делать вид, что ничего не случилось? Я ведь совсем не противилась, даже не попыталась его оттолкнуть. У меня просто не осталось сил сопротивляться этому желанию, этой нежности, этой страсти. Хотя кого я обманываю? Я проиграла не Кейну, а себе. Знала, что произойдет, знала и хотела этого…

— Лучше бы вы не просыпались! — выкрикнула в сердцах и бросилась прочь.

Не тут-то было: не успела даже подняться, артанец крепко перехватил меня, прижал спиной к своей груди. Обхватил плечи одной рукой, вторая легла мне на живот: погладила невесомо, но обожгла сильнее пламени в камине.

— Ты сама пришла, Амелия, — прошептал он, касаясь губами уха. — Сама хотела меня.

Щеки вспыхнули сильнее.

— Я хотела вас спасти!

На этот раз не стала вырываться, стараясь сохранить оставшиеся крохи самоуважения. Глупо обвинять в случившемся Кейна, как и бессмысленно жалеть о том, что уже сделано. Я сама этого хотела, только мне отвечать за свои ошибки. И только в моих силах не допустить, чтобы это повторилось.

— Спасла, — согласился Кейн. Видеть его я не могла (да и не хотела!), но уловила в голосе улыбку.

— От приступа, — холодно уточнила я и осеклась.

Несмотря на объятия Кейна, по спине тут же пробежал холодок.

Как я могла так глупо проговориться?

— Как ты это сделала, фрейлина? — Из голоса артанца ушли игривые нотки, остались сосредоточенность и серьезность. Меня развернули к себе лицом, но я уткнулась взглядом в его ключицу, избегая смотреть Кейну в глаза. — Так же, как усыпила меня во дворце?

Я молчала, судорожно соображая, что ответить. Стыд и неловкость от собственной наготы отступили перед страхом. Скоро артанский князь сложит одно с другим, и тогда… Тогда слова княгини из моего кошмара сбудутся — он просто убьет меня.

— Сначала позвольте одеться, — попросила, желая потянуть время, и Кейн неожиданно легко разжал объятия.

Одеваться перед ним было еще более стыдно, чем раздеваться. Взгляд князя откровенно скользил по моему телу, пока пунцовая я подрагивающими пальцам пыталась натянуть рубашки. Когда не получилось с третьего раза, Кейн поднялся и одернул край. А затем провел большим пальцем по моим губам, погладил подбородок, заставляя смотреть в глаза. И это было к лучшему, ведь он оставался обнаженным.