Мятежница - [119]

Нужно отдать отцу и братьям должное, они не стали заострять внимание на моем положении, которое сложно было не заметить. Я не собиралась лгать, и то, что скажу родителям, продумала еще во время путешествия. Вот только чем ближе становился разговор, тем сильнее я сжимала сцепленные пальцы.

Все в тронном зале было из светлого дерева: и полы, и стены, и высокие сводчатые потолки. На моей памяти этот зал почти не использовался. Высокопоставленных гостей у княгини не было, а по ее же словам, править она могла в любой комнате замка. Поэтому я никогда не видела ее на резном троне с высокой спинкой, который стоял у противоположной от входа стены, и которую украшал огромный гобелен с изображением серебристого Древа на зеленом фоне.

При виде гобелена сердце кольнуло грустью и стыдом за то, что не уберегла нифрейскую святыню. Но они растаяли, как первый снег, когда я увидела маму. Такую же красивую, какой я ее помнила, разве что уставшую и немного осунувшуюся.

— Боги! — охнула она.

Несмотря на то, что в зале был много незнакомых мужчин, мы шагнули навстречу друг другу и обнялись. Крепко-крепко, будто пытались прижаться сердцем к сердцу.

— Это она? — спросил высокий и сутулый, похожий на оживший крюк, старик. — Та, ради кого ты собиралась объявить Артану войну?

Теперь охнула я, во все глаза глядя на маму, и он рассмеялся.

— Да, девочка, мы собирались отыскать тебя.

— Война — слишком сильно сказано, — смущенно пробормотала мать. — Мы хотели тебя выкупить, предложив артанцам магию разума.

На душе мгновенно потеплело, на глазах вновь выступили слезы.

Как же я их люблю! Мои родные… Они всегда были со мной, и все то время, что я находилась в Артане, думали, как меня спасти…

— Но ты здесь, — вмешался в мою радость старик. — Кстати, почему?

В зале повисла тишина, только сейчас осознала, что все присутствующие смотрят на меня. На их лицах были отнюдь не улыбки, скорее настороженность, а на некоторых даже враждебность. Не все радовались моему возвращению хотя бы потому, что я прибыла домой самостоятельно, да еще и вместе с артанцами. Среди тех, кто смотрел с подозрением, я узнала и отца Роуз. Он сдвинул густые брови и сложил руки на груди.

Усилием воли отвернувшись от них, я вздернула подбородок, сжала руку матери и спросила у старика:

— А кто вы такой?

— Вообще-то твой дед.

Так я поняла, что за этот день удивлюсь еще ни один раз. Потому что нападение артанцев не только сплотило всех нифрейских магов, но и помирило маму с ее отцом. Дед наконец-то принял выбор единственной дочери и начал разговаривать с зятем. А еще, по праву главы старейшего рода, временно принял на себя управлением государством.

Как выяснилось, когда-то давно княгиня и дед не сошлись во мнениях, поэтому он не появлялся при нифрейском дворе. После смерти мужа ее светлость подозревала всех и вся в желании завладеть Древом, а потеря дочери только все усугубила. Доверяла княгиня лишь собственному брату и племяннику. Возможно потому, что они рассказывали ей ту правду, которая была им выгодна, а может быть ту, которую она хотела слышать.

Именно деду я передала приказ Кейна о том, что Нифрейя теперь свободна. Хотя, судя по рассказам, которые я слушала едва ли не с раскрытым ртом, в этом приказе давно отпала надобность. Часть оставшихся в столице артанцев погибла во время захвата замка, часть — томилась в защищенных магией темницах. Наместника и нескольких его приспешников казнили.

При этих словах у меня пересохло во рту, а Браден вздрогнул и сжал кулаки. Я его хорошо понимала, но осторожно покачала головой. Не нужно. Война войной, а мы здесь ради пока что хрупкого мира.

— Вы должны их отпустить, — сказала я. — Артанский князь передал вам огненную и каменную магию. Думаю, такого извинения достаточно для того, чтобы освободить пленных и заключить мир.

Мой рассказ был гораздо более долгим. Я поведала правду: о том, что княгиня спрятала во мне источник, о том, как он стал сильнее, стоило мне прикоснуться к Камню, и, конечно же, про спасение Артана. Удивительно, что ненависти я не встретила, скорее все были потрясены и скорбели по утраченному Древу. Рассказала настоящую историю княжны Анны и ее сына. Вот эта история вызвала бурные споры и неприятие: далеко не всем понравилось, что Кейн единственный наследник Нифрейи. Не забыла про Брока и его план.

К счастью, меня не заставили стоять, в самом начале речи принесли кресло, но я все равно устала. И когда прервалась, вклинился отец:

— Кто из них твой муж? — спросил он, переводя взгляд с Брадена на Альферца, затем снова возвращаясь ко мне.

— У меня нет мужа, — спокойно ответила я, хотя напряжение внутри грозило вырваться наружу. — Отец ребенка — Кейн Логхард.

В зале вновь повисло молчание. Только дед вдруг каркнул (по-другому этот смех не назовешь) и хлопнул в ладоши.

— Это правда? Моя внучка носит наследника Нифрейи?!

На этот раз дар речи пропал у меня, потому что об этом я совсем не думала, лишь хотела добраться домой, родить и вырастить своего малыша. А вот толпа вокруг разразилась множеством голосов, все спорили друг с другом. Кто-то выкрикивал, чтобы я предоставила доказательства, кто-то говорил, что ребенок не имеет права на трон, потому что он незаконнорожденный, кто-то наоборот — что это единственная возможность сохранить княжеский род и магию разума.