Мятеж в империи - [24]

– Угадал, – хмыкнул мой советник и поднялся с кресла. – Действительно, надо бы Жало дать указания, что и как, в том числе и договориться о связи. Встретимся у тебя дома или на вокзале?

– Как получится, – пожал плечами в ответ.

Время летит стремительно, телефонный аппарат почти не замолкает. Попытался дать указание секретарше отвечать на звонки и беспокоить только по важным вопросам – не получилось, еще хуже стало. Анна начала через каждые несколько минут в дверь стучаться и озвучивать чин звонившего и вопросы, на которые требуются мои пояснения. Два часа прошли в каком-то угаре, а потом явился глава города с банкиром. Если с господином Марковым решил все за несколько минут, то с Велеевым этого не сделать, финансы куда сложнее. Отпустив градоначальника, я сделал большой глоток кофе. За короткое время уже вторую кружку пью. Посмотрел на банкира и спросил:

– Алексей Петрович, вы чего такой озабоченный?

– Иван Макарович, вам ли не знать, что финансы боятся резких потрясений, – вздохнув, ответил банкир.

– Ну, насколько знаю, у нас в ходу золотые монеты, – чуть улыбнулся, – а они не обесценятся.

– Уверены? – усмехнулся банкир. – Мне вот кажется, что получится ровно наоборот. У нас стремительно подешевеют одни товары, а другие подорожают, а это тоже не лучший вариант.

– Золото взлетит в цене, – задумчиво проговорил я, пытаясь провести логические цепочки.

– Экономика начнет буксовать, оплата за работы и услуги снизится, – продолжил банкир.

– Ваши предложения, Алексей Петрович, – проговорил я и взял лист бумаги, понимая, что предстоит издать еще один указ.

– Ограничить стоимость закупок товаров, – ответил банкир. – Достаточно оставить коридор для торга, тогда производители и купцы не смогут диктовать свои условия.

– С чего бы так? – хмыкнул я. – Обязать продавать на бирже мы никого не в состоянии. Зная, что тот или иной продукт в данный момент обесценен, его просто придержат до лучших времен.

Около часа мы обсуждали негативное влияние событий в империи на состояние экономики в России, и на Урале в частности. На всю территорию мои указы не распространяются, но в Сибири попытаемся предусмотреть последствия. Составил несколько указов, увы, одним тут дело не обошлось. Да, далеко не все окажутся довольны такими решениями, кое-кто, скорее всего, понесет убытки, но вариантов нет. После того как расписался на свежеотпечатанных документах и заверил подпись личной печатью, позвонил Гастев и доложил, что в эшелон уже грузят технику и личный состав.

– Иван Матвеевич, вероятно, состав догоню на автомобиле, не успеваю уложиться в отведенный срок. Кого вы назначили командовать походом? – прикинув остаток дел и сколько на это уйдет времени, сказал я генералу.

– Иван Макарович, все подчиняются вам, каждому офицеру поставлена задача, планирование операции доверил полковнику Муштавели Георгию Романовичу и его штабным офицерам, – ответил Гастев.

– Пусть отправляются в путь, – распорядился я, – с каждой станции телеграфировать о прохождении, перед тем как покинуть территорию Сибири, дождаться моего личного распоряжения.

– Будет исполнено, ваше высокопревосходительство, – четко ответил генерал.

Дела в управе завершил, отправился к отцу Даниилу, что ни говори, а благословение в присутствии прихожан необходимо получить. Конечно, следовало устроить торжественное отбытие эшелона, с речами и оркестром, да каждая минута на счету.

– Иван Макарович, – встретил меня священнослужитель у входа в храм, – доброго денечка, что-то вы нечасто захаживаете.

– Отец Даниил, – развел руками, – вам ли не знать о том, что происходит. Дайте благословение на богоугодное дело!

– Благословляю тебя, сын мой, – троекратно перекрестил он меня, а потом спросил: – Поговорить успеем?

– Если недолго, – тяжело вздохнул я.

Отец Даниил долго меня не задержал, минут двадцать беседовали, после чего я отправился к Портейгу, нельзя не предупредить своего компаньона о разворачивающихся событиях.

– Семен Иванович, – вошел я в кабинет к профессору и сразу приступил к делу, – если у вас имеется связь со столичными врачами, в том числе и нашими партнерами, то настоятельно порекомендуйте им перебраться в Сибирь или, пока не уляжется смута, – в другие города империи, желательно отдаленные.

– Вы про бунт? – уточнил профессор и, сняв пенсне, стал яростно тереть стекла.

– Да, – коротко подтвердил я, не понимая причин нервного состояния компаньона.

– Иван Макарович, но вы же должны понимать, как офицер и доктор, что предстоит массовое поступление раненых! Предлагаете оставить их без медицинской помощи?!

– Видите ли, Семен Иванович, – сел я напротив него, – окажи доктор раненому первую помощь, а потом окажется, что он являлся сторонником врага, и врача могут расстрелять как пособника.

– Голубчик, да господь с вами! – отмахнулся от меня Портейг. – Это же врачебная обязанность – оказывать помощь независимо от веры и иных убеждений! Клятва Гиппократа опять-таки…

– Не хочу спорить, – устало провел ладонью по лицу. – Послушайтесь совета, можете ссылаться на меня и говорить, что я противник такого подхода. Надеюсь, товарищей, – криво усмехнулся, – революционеров и смутьянов удастся победить, и вот когда законы начнут действовать, а не анархия, то все и вернется на круги своя.