Мятеж реформаторов: Когда решалась судьба России - [5]
Да, в последние годы и месяцы жизни Петр, видя неожиданные результаты своей деятельности — тотальную развращенность соратников, которой он и приписывал неудачи во внутренней политике, готов был «искоренять все» руками полковника Мякинина и иже с ним. Он готов был все и вся заменить верными и честными гвардейскими офицерами и сержантами. Гвардию коррупция если и коснулась, то в незначительной степени — нам неизвестны «гвардейские дела» о взятках или воровстве.
«Потеря терпения», тяжкое душевное состояние Петра в последние годы, о котором выразительно писал Ключевский, напоминает нам предсмертную драму другого великого демиурга — Ленина. Но, в отличие от свирепого реформатора XX века (который, быть может, того не сознавая, шел по стопам первого императора), Петр не пытался сменить модель — он просто не знал, по своему психологическому устройству, другого пути. Внутриполитический кризис он по-прежнему старался забить внешнеполитической активностью — кончилась двадцатилетняя Северная война, тут же началась Персидская. Изнурением основной территории страны добывались все новые пространства. Приобретение новых пространств оправдывало крайнюю степень военизации государства. Военизация государства давала возможность придавать положению видимость стабильности, используя верность и жестокую энергию гвардейских эмиссаров.
Использование военной силы для решения внутриполитических и экономических задач всегда есть признак не только кризисности положения и неорганичности структуры управления, но и растерянности власти. Когда Кромвель вошел в неразрешимый конфликт с парламентской системой Англии и не знал, как из него выйти, то он — при всем его незаурядном уме и политическом чутье — не нашел ничего лучшего, как ввести знаменитый режим генерал-майоров, отдав страну в руки лично ему преданных боевых соратников, своих гвардейцев. Но, в отличие от Петра, он быстро понял порочность этого принципа и отказался от него. Россия же была отдана во власть военизированного управления — на столетия.
Одной из главных неудач Петра было то, что ему не удалось создать единую структуру управления, пронизывающую государственный аппарат, армию и гвардию, церковь, податные сословия. Он подходил к этой грандиозной задаче чисто механистически, не желая учитывать жизненные интересы различных групп. Интересы чиновничьего аппарата и армии совпадали только частично. Аппарат к концу 1710-х годов оказался чисто функционален по отношению к армии. Он существовал главным образом для того, чтобы снабжать армию всем необходимым, грабя податные сословия. Естественным образом интересы податных сословий категорически не совпадали с интересами аппарата и армии. Государство стремилось взять у народа как можно больше, ничего не давая взамен. Менее всего оно выполняло свою роль защитника гражданина. Он был беззащитен перед бесчинством чиновника или тем более офицера, сержанта, солдата.
К концу царствования Петра в стране явно обозначились две параллельные структуры управления — гражданская и военная. Элитой второй структуры была гвардия в своей политико-административной ипостаси.
Гражданский аппарат по сравнению с гвардией был неотлаженным, неуклюжим, медлительным, вороватым, лишенным сознания своей миссии, которое было так сильно в гвардии. Гвардия встала высоко над аппаратом и безжалостно контролировала его. Гвардейский сержант мог, как мы знаем, посадить чиновника куда выше себя чином «на чепь», бить его батогами.
Мы знаем, какое огромное значение придавал Петр всем видам государственного контроля над всеми видами деятельности подданных. Вместе с образованием Сената создан был и институт фискалов — государственных контролеров. Руководители и этого воинства — обер-фискалы — не оправдывали доверия царя и попадали на плаху. Не вполне доверял Петр и рядовым фискалам. Когда по настоянию обер-фискала Нестерова решено было начать следствие по делу сибирского губернатора князя Гагарина, эта миссия поручена была не чиновникам-фискалам, а гвардии майору Ивану Лихареву, соратнику гвардии майора Дмитриева-Мамонова на розыскном поприще.
А в 1721 году Петр издал следующий красноречивый указ: «Понеже государственного фискала вскоре еще выбрать не можем: того ради пока оный учинен будет определяем по одному из штаб-офицеров от гвардии быть при сенате, перемещаясь помесячно».
Это очень важный документ. Дело не только в лишнем подтверждении уникальной роли гвардейцев в организации всеобъемлющего государственного контроля и регулирования, но и в том, что, судя по этому указу, круг гвардейских офицеров, принимавших участие в этой деятельности, был чрезвычайно широк: они сменялись ежемесячно!
Когда Милюков писал, что майоры гвардии оказались «последним ресурсом» Петра, он имел в виду совершенно определенное явление, которое историки назвали «майорскими розыскными канцеляриями»[5].
Возникновение «майорских розыскных канцелярий» объясняется недоверием царя всем звеньям аппарата. Первые наметки этих канцелярий появились уже в 1713 году, когда гвардии майор Иван Ильич Дмитриев-Мамонов послан был в Вологду с приказом расследовать «экономические преступления» тамошних купцов и проверить сведения о взяточничестве наборщиков рекрутов. Но конституированы майорские канцелярии были специальным указом в конце 1717 года — в разгар следствия по делу царевича.
