Мятеж главкома Сорокина. Правда и вымыслы - [34]
В августе штаб 3-го Линейного полка переместился в с. Дугах. Задачи полка не изменились. Судя по распоряжениям и приказам войскового старшины Кучерова, он добился того, чтобы в месте дислокации каждой сотни были размещены также пехотные или пластунские подразделения. Он требовал от командиров сотен, ставших начальниками сравнительно небольших гарнизонов, улучшения их взаимодействия с артиллерией. Когда командир 2-й сотни подъесаул Черняев попросил разрешения сменить расположение своего отряда, так как он «сидит в яме, а перед ним гора», Кучеров ответил ему, что остальные сотни находятся еще в худших условиях, посоветовал ему главное внимание обратить на взаимодействие с соседями и связь с артиллеристами. Командир полка требовал также не распылять сотни посылкой мелких разъездов, постоянно «держать крепкий кулак на всякий непредвиденный случай».
Турки усилили разведку высылкой в район расположения полка разведчиков, с которыми случались частые стычки и перестрелки. Возле 5-й сотни подъесаула Майбороды у с. Купикан был пойман шпион, который вел скрытое наблюдение за передвижениями казачьих разъездов. Участились попытки турецких разведчиков взять в плен одиночных казаков для получения разведывательных сведений. 16-го августа подъесаул Майборода сообщал в донесении Кучерову, что у него пропал отставший от разъезда казак. Командир полка приказал выйти на поиски пропавшего всей сотней, а если нужно, то и дивизионом, однако поиски никакого положительного результата не дали. Нашлась только лошадь казака, она сама пришла в расположение сотни.
В середине августа в сотни выдали пулеметы, но без обойм для патронов. За ними нужно было посылать офицера с несколькими казаками в Тифлис. Кучеров принял решение отправить туда самого молодого командира сотни, хорунжего Игнатенко. Вместо него в течение недели командовать 3-й сотней остался прапорщик Сорокин. Ничего существенного в течение этой недели не произошло, если не считать, что третью сотню, охраняющую важный в стратегическом отношении Миргемирский перевал, усилили 3-й ротой 583-й Кубанской пешей дружины. Это было вызвано тем, что в 6–7 верстах на территории противника появилось около двух полков пехоты. Учитывая возможное наступление турок на этот перевал, со штаба полка на перевал дали телефонную линию.
Оставшийся за командира 3-й сотни прапорщик Сорокин высылал разъезды, которые периодически объезжали мелкие курдские населенные пункты, чтобы выяснить, не заняли ли их турки. Почти каждый день случались перестрелки с постами и разъездами противника, но в серьезные столкновения они не перерастали. У Сорокина был приказ — основное внимание обращать на тщательную разведку, чтобы не прозевать сосредоточение турок для наступления. Однако многое говорило о том, что они готовятся к обороне, а не к наступлению, так как разъезды курдской конницы «оседлали» все дороги, ведущие в сторону Эрзерума, и начали готовить окопы и блиндажи. На этом участке местность была гористая, и окопы не рыли, а просто сооружали из камней укрытия для пехоты по одному на взвод, а по углам строили башни для пулеметов. Взять такие укрепления не только в конном, но и в пешем строю было нелегко, обязательно требовалась помощь артиллерии. После того как прапорщик Сорокин доложил об этом в штаб полка, над позицией турок появился российский самолет, и казаки стали свидетелями того, как он бомбил укрепления противника. Для многих применение авиации на фронте было большой диковинкой. Здесь же казаки впервые увидели работу турецкого гелиографа, который был установлен на одной из господствующих гор и посылал в солнечную погоду какие-то сигналы.
В это же время из штаба полка просочились слухи о том, что войскового старшину Кучерова скоро переводят куда-то к новому месту службы. Командир полка пользовался большим авторитетом у казаков и офицеров, и в своем кругу они высказывали сожаление в связи с предстоящей сменой командира. Но все оказалось не совсем так. Дело в том, что на Кавказском фронте прапорщиком Сиверского полка служил сын Кучерова, который тяжело заболел. Полк на это время был введен в состав конного отряда генерала Шарпиньи, и Кучеров-старший написал рапорт на имя начальника штаба отряда, полковника Гончарова, с просьбой разрешить ему выезд в Александропольский госпиталь, чтобы навестить сына. Рапорт был удовлетворен, и после отъезда Кучерова с 19 августа полком временно стал командовать есаул Черняев.
Полк продолжал выполнять ранее полученные задачи, а вскоре после возвращения Кучерова сотням пришлось действовать совместно с частями усиления. 22-го октября утром через боевые порядки полка выступил дивизион Кавказского полка в селение Кара-Кая, а оттуда вместе с артиллерией и пехотной частью он проследовал в глубокую разведку к селению Ахлагян. Сорокин с полусотней казаков сопровождал их и в случае серьезного боя должен был вызвать подкрепление от своего полка. Но в этот день был очень сильный туман, и его помощь не потребовалась, зато на обратном пути полусотня, попытавшись разведать вершину горы Али-Кули, наскочила на засаду. Турки встретили казаков залповым огнем. Первыми же выстрелами был убит урядник Саморядов. Только совместно с подошедшим подкреплением турок удалось сбить с вершины.
