Мясо - [74]

Конечно, я вступил в РЕТА из убеждения, что нужно охранять права животных, но вот еще какая штука: фундаментальная наука утверждает, что животные тоже состоят из плоти, крови и костей, как и мы с вами. Один свиновод из Канады убил дюжину женщин, подвесил их на крюки для мяса, где обычно висят свиные туши. Когда его привлекли к суду, публика пришла в ужас от его откровений: оказалось, что мясо некоторых женщин он скормил людям, которые думали, что едят обычную свинину. Потребители не смогли почувствовать разницы между свиным фаршем и фаршем из человеческого мяса. Естественно, не смогли. Разницы между телом человека и свиньи (курицы, коровы и т. д.) куда меньше, чем сходства — труп это труп, плоть это плоть.

У животных те же пять чувств, что и у нас. И мы все больше узнаем о том, что у них имеются поведенческие, психологические и эмоциональные потребности, которые эволюция создала в них, как и в нас. Животные, как и люди, чувствуют удовольствие и боль, счастье и страдание. Прочно установлен тот факт, что животным доступны многие из тех эмоций, которые испытываем и мы. Называть все их сложные эмоции и поведение «инстинктом» — глупо, как недвусмысленно объяснила Николетта. В современном мире легко игнорировать очевидный нравственный смысл этого сходства — это удобно, прилично и общепринято. Но это все-таки неправильно. Недостаточно знать, что хорошо, а что плохо; поступки — другая и более важная половина нравственности.

Благородна ли любовь Николетты к своим животным? Да, когда ведет ее к осознанию, что они личности, и к нежеланию навредить им. Но когда она сама выжигает клейма, отнимает у матери детенышей или перерезает животному горло, мне трудно ее понять. И вот почему: попробуйте применить ее аргументы в защиту мясоедства, предположим, к разведению на мясо кошек или собак — или даже людей. Многих это сразу отрезвит. На самом деле ее аргументы очень напоминают аргументы рабовладельцев (по существу, они одинаковы), которые требовали лучше обращаться с рабами, но были против отмены рабства. Можно заставить другого стать рабом и обеспечить ему «хорошую жизнь и легкую смерть», как высказалась Николетта, говоря о животных с фермы. Это лучше, чем дурно обращаться с ним, если он раб? Конечно. Но это не то, чего хочется каждому.

Или попробуйте прикинуть: вы станете кастрировать животных без обезболивающих средств? А клеймить? А резать им горло? Пожалуйста, взгляните на то, как это делается (фильм Meet Your Meat легко найти в Интернете, именно с этого следует начать). Большинство не станет делать подобных вещей. Большинство даже не захочет на это смотреть. Честно ли, что другие делают за вас? Это контракт жестокости к животным и контракт на убийство — и ради чего? Ради продукта, который никому не нужен, — ради мяса.

Есть мясо, может быть, и «естественно», и большинство, вероятно, считает это приемлемым — люди, без сомнения, делали это очень долгое время, — но это не нравственные доводы. На самом деле, человечество в целом и нравственный прогресс представляют ясный пример преодоления того, что называется «естественность». Вспомним, что большинство южан, поддерживавшее рабство, ничего не говорило о его нравственности. Закон джунглей — это не нравственный стандарт, хотя он может заставить мясоедов лучше относиться к тому, что они едят мясо.

После побега из оккупированной нацистами Польши нобелевский лауреат по литературе Исаак Башевис Зингер называл предвзятое отношение к различным биологическим видам «самой крайней расистской теорией», он доказывал, что права животных были чистейшей формой социально-правовой защиты, поскольку животные — наиболее уязвимые из всех угнетенных. Ему казалось, что неправильное обращение с животными было повторением в миниатюре нравственной парадигмы «права сильного». Мы не соотносим их эмоциональные и физические потребности с людскими, считаем их не очень важными только потому, что это в нашей власти. Конечно, животное-человек отличается от всех других животных. Люди уникальны, и не потому, что считают боль животного несущественной. Подумайте: вы едите цыплят потому, что ознакомились с научной литературой о них и сочли, что их страданиями можно пренебречь, или потому, что они вкусные?

Обычно этическое решение приходится принимать при неразрешимом конфликте интересов. В данном случае конфликтуют следующие интересы: человек хочет потрафить своему вкусу — а животное не хочет, чтобы ему перерезали горло. Николетта говорит, что они обеспечивают животному «хорошую жизнь и легкую смерть». Но жизнь, которую они обеспечивают животным, не настолько хороша, как жизни, которые большинство из нас обеспечивают своим собакам и кошкам (они могут обеспечить животным более комфортную жизнь и менее мучительную смерть, чем компания «Смитфилд», но действительно ли она так хороша?). Можно ли спокойно отнестись к тому, что человеческая жизнь окончится в 12 лет, а ведь это то же самое, что происходит с животными, которых насильственно лишают жизни в таких хозяйствах, как ферма Билла и Николетты?

Мы с Николеттой согласны в том, что наш выбор продуктов питания оказывает на других очень существенное влияние. Если вы сами вегетарианец, ваша жизнь оценивается в одну единицу вегетарианства. Если вы повлияли на другого человека, счет удвоился. А вы, без сомнения, можете повлиять на гораздо большее количество людей. То, что есть приходится на глазах других людей, сильно влияет на выбор меню.