Мясо - [55]

Национальный совет производителей свинины, политическая сила американского промышленного свиноводства, в 1992 году доложил, что мясо с кислотой, обесцвеченное и пористое (так называемая «бледная, мягкая и экссудативная» свинина, или PSE), обнаружено у 10 % убойной свинины и приносит промышленности 69 миллионов долларов убытка. Когда Лорен Кристиан, профессор из университета штата Айова, в 1995 году заявил, что обнаружил «ген стресса», который производители скота могут устранить, чтобы уменьшить количество PSE-свинины, отрасль удалила этот ген из генетического пула. Увы, проблемы с PSE-свининой продолжают расти, а свиньи остаются такими «напряженными», что даже трактор, проезжающий «лишком близко от места их заключения, заставляет животных падать замертво. К 2002 году Американская научная мясная ассоциация, исследовательская организация, основанная самой отраслью, обнаружила, что более 15 процентов забитых свиней дали мясо PSE (или сырое мясо, которое было либо бледным, либо мягким и экссудативным [водянистым], либо обладало всеми тремя этими качествами). Удаление гена стресса пошло на пользу, по крайней мере, тем, что уменьшилось количество свиней, умирающих при транспортировке, но полностью это «стресс» не исключило.

Конечно, нет. В последние десятилетия ученые один за другим заявляли об открытии генов, которые «контролируют» наши физические и психологические характеристики. Так было открыто нечто типа «гена ожирения», что, при условии удаления его из нашего ДНК, сулило приятную возможность, не занимаясь спортом и не ограничивая себя в еде, нисколько не беспокоиться о лишнем весе. Другие объявили, что нашли гены, способствующие неверности, отсутствию любознательности, лживости и вспыльчивости. Но правда в том, что определенный набор генов действительно влияет на то, как мы выглядим, как действуем и как чувствуем. Но, кроме горстки самых простых свойств, например, цвета глаз, их последовательность не задает одинаковых признаков. Чего уж говорить о таких сложных вещах, как комплекс феноменов, которые мы определяем понятием стресс. Когда мы говорим о «стрессе» у животных на фермах, то подразумеваем множество различных вещей: тревожность, чрезмерную агрессивность, фрустрацию, страх и больше всего страдание — все названные чувства не какие-то генетические особенности, вроде голубых глаз, которые можно изменить в процессе выведения породы.

Свинья одной из многих пород, которую традиционно разводили в Америке, могла наслаждаться жизнью на свежем воздухе круглый год, если обеспечить ей необходимый кров для сна. Это замечательно, и не только потому, что можно избежать целого ряда экологических проблем, наподобие тех, которые возникли после катастрофы на танкере «Эксон Вальдес»* (в которой я немного разобрался), но и потому, что многое из того, что нравится свинье, лучше всего получается на воле — бегать, играть, греться на солнышке, щипать траву, валяться в грязи и в лужах, чтобы ветерок приятно охлаждал тело (у свиней, кстати, потеет только пятачок). Нынешние породы свиней с промышленных ферм, напротив, настолько генетически модифицированы, что их приходится держать в помещениях с климат-контролем, подальше от солнца и естественных перепадов погоды. Мы разводим существ, неспособных выжить нигде, кроме искусственно созданной окружающей среды. Мы сосредоточили устрашающую мощь современной генетической науки, чтобы появились животные, которые страдают все больше и больше.

* Катастрофа, произошедшая в 1989 году у берегов Аляски, в результате которой в море вылилось 40,9 миллиона литров нефти.

Мило, тревожно, бессмысленно

Марио провел меня на другую половину здания бойни. «Тут у нас зона для сбора свиней. Эти прибыли вчера вечером. Мы их поим. Если им приходится ждать более суток, мы их кормим. Эти загоны были спроектированы скорее для крупного рогатого скота. Тут достаточно места для пятидесяти свинок, но иногда мы получаем семьдесят или даже восемьдесят свиней Одновременно, тогда приходится туго».

Когда оказываешься рядом с такими крупными, умными животными накануне их смерти, становится как-то не по себе. При этом невозможно узнать, чувствуют ли они что-нибудь насчет того, что вот-вот произойдет. До того момента, когда выходит боец, чтобы погнать следующую жертву на покатый настил, свиньи кажутся относительно спокойными. Не заметно никаких признаков страха, никто не визжит и даже не жмется к соседям. Однако я заметил одну свинью, которая лежала на боку и дрожала. Даже когда появлялся боец и все остальные вскакивали на ноги и начинали волноваться, эта продолжала лежать и дрожать. Если бы наша собака Джордж вела себя подобным образом, мы бы тут же показали ее ветеринару.

если бы кто-нибудь узнал, что я в такой ситуации ничего для нее не делаю, он бы наверняка решил, что с гуманизмом у меня плоховато. Я спросил Марио об этой свинье.

— Обычные свинячьи приколы, — усмехнулся тот.

На самом деле сердечный приступ — не редкость у ожидающих забоя свиней, когда они превращаются в «лежачих больных». Слишком много волнений: переезд, новая обстановка, обработка, визг по ту сторону двери, запах крови, боец, размахивающий руками… Но, может, это и впрямь всего лишь «свинячьи приколы», и усмешка Марио справедлива.