Мясная муха - [100]

— Меня должна встретить тетя, а если мы опоздаем, вдруг она уйдет? — Элберт спрашивает Скарпетту, словно они летят вместе. Он потерял интерес к своим карточкам, теперь аккуратно сложенным возле голубого сотового телефона. — Скажи, сколько времени? — спрашивает он.

— Почти шесть, — отвечает Скарпетта. — Если хочешь поспать — обещаю, что разбужу тебя, когда будем подлетать.

— Мне не хочется спать.

Она вспоминает, когда в первый раз заметила в аэропорту мальчика, играющего с карточками. Тогда он был со взрослыми, и Скарпетта решила, что он летит с семьей — просто сидят на разных местах. Ей и в голову не могло прийти, что маленького ребенка отпустили одного. Тем более, в такое время.

— Ничего себе. Мало кто так хорошо разбирается в следах от пуль, — произносит прокурор штата, забирая у стюардессы напиток.

— Вы правы. — Скарпетта думает о бедном мальчике. — Так ты что, один? — спрашивает она. — А почему не в школе?

— Сейчас весенние каникулы. Дядя Уолт подвез меня и передал стюардессе. И я не устал. Иногда я сижу дома допоздна, смотрю разные фильмы. У нас тысяча каналов. — Он делает паузу и пожимает плечами. — Ну, может, не тысяча, но очень много. У тебя есть домашние животные? У меня была собачка; ее звали Нестле, потому что она была коричневая, как шоколадка.

— Понятно, — отвечает Скарпетта. — Собачки цвета шоколадки у меня нет, зато есть английский бульдог, коричневый с белым, с очень большими зубами. Его зовут Билли. Знаешь, как выглядит английский бульдог?

— Как питбуль?

— Вовсе нет.

— Могу я спросить, где вы остановитесь в городе? — встревает в разговор Уэлдон Винн.

— Нестле по мне очень скучала, когда меня не было дома, — жалобно произносит Элберт.

— Еще бы, — отвечает Скарпетта. — Думаю, Билли тоже по мне скучает. Но мой секретарь о нем заботится.

— Нестле была девочкой.

— И что с ней случилось?

— Не знаю.

— Да уж, а вы — загадочная леди, — говорит прокурор, глядя на Скарпетту.

Поймав его холодный взгляд, Скарпетта поворачивается к нему, наклоняется и шепчет ему на ухо:

— Хватит с меня вашего дерьма.

104

Бентон — единственный пассажир на борту самолета службы внутренней безопасности.

Приземлившись в аэропорту Луизианы, он торопливо спускается по трапу, с небольшой спортивной сумкой в руках. Он совсем не похож на того, прежнего Бентона, каким его помнили друзья: щетина на лице, черная бейсболка с эмблемой Суперкубка и темные очки изменили его до неузнаваемости. Черный костюм, купленный вчера в мужском отделе «Сакс». Ботинки от «Прада» на резиновой подошве, пояс, тоже «Прада», и черная футболка. Хорошо на нем сидят только футболка и ботинки. Костюм он не носил уже несколько лет, и вчера в примерочной вдруг понял, как ему не хватает нового мягкого кашемира, шерсти и хлопка из прошлого, когда портные отмечали мелком, где нужно подправить.

Интересно, кому после его мнимой смерти Скарпетта отдала его дорогую одежду. Учитывая ее характер, скорее всего, она либо вообще не притрагивалась к его вещам, либо попросила кого-нибудь их забрать. Может быть, Люси — ей было бы проще избавиться от остатков его присутствия в доме, ведь она знала, что он жив. Но, опять же, все зависело от актерских способностей Люси и от конкретной ситуации. На секунду Бентон представляет боль Скарпетты, ее нескрываемое горе, и у него сжимается сердце.

Стоп! Пустая трата времени и сил на бесполезные размышления. Нужно сосредоточиться.

Быстро пересекая взлетную полосу, Бентон замечает «Белл-407», темно-синий вертолет с шасси для посадки на воду, заземлением и яркими полосками по бокам. Номер 407. Особый отдел.

От Нью-Йорка до Батон-Руж примерно тысяча миль. Если ей не повезло с ветром, она добралась сюда за десять часов, сделав несколько дозаправок по дороге. Если ветер был попутный — гораздо меньше. В любом случае, если она вылетела сегодня утром, то должна была прилететь после полудня. Он спрашивает себя, что она делала с тех пор, и с ней ли Марино.

Машина уже ждет Бентона на стоянке — темно-красный «ягуар», взятый напрокат в Новом Орлеане, одна из привилегий частных клиентов. Бентон подходит к девушке за стойкой, позади нее на экране отображаются прибывающие рейсы. Их немного, напротив его рейса написано — совершил посадку. Вертолета Люси не видно, значит, она прилетела давно.

— Для меня должна быть машина, — уверенно произносит Бентон: сенатор позаботился о каждой детали.

Девушка просматривает списки. Обводя взглядом фойе, Бентон замечает на диванчике пилотов, с интересом смотрящих выпуск новостей. На экране — старая фотография Жан-Батиста Шандонне. Неудивительно: он сбежал сегодня днем, переодевшись в форму одного из двух убитых им охранников.

— Господи, только посмотри на этого отвратительного парня, — комментирует один из пилотов.

— Смеёшься? Да разве это человек?

Эта фотография Шандонне сделана в Ричмонде, Виргиния, три года назад, после его ареста. Тогда он был небрит: все лицо, включая лоб, покрыто завитками волос. Глупо показывать такое старье: Шандонне не стал бы убегать из тюрьмы, не побрившись, — он был бы слишком заметен. Эти фотографии не помогут, особенно, если он наденет кепку и солнечные очки, или как-нибудь по-другому скроет свое уродливое лицо.