«Мягкая сила», «цветные революции» и технологии смены политических режимов в начале XXI века - [41]

В этой связи, надо отметить, что очень важной составляющей технологии смены режима в ходе «революции роз» явилась концепция грузинской национальной идентичности и единства. Во время предвыборной кампании как пропрезидентские силы, так и оппозиция апеллировали к идее независимости и суверенитету Грузии в отношении России; и именно оппозиционным лидерам удалось использовать в своих интересах задетые «русскими империалистами» чувства национальной гордости и единства грузин для мобилизации сторонников. Незадолго до своей гибели 3. Жвания отмечал, что «революция роз» впервые после завоевания независимости оказалась тем фактором, который позволил грузинам почувствовать себя победителями… Люди до сих пор живут в бедности, сталкиваются с теми же самыми экономическими проблемами, однако теперь они чувствуют себя намного сильнее, чем раньше. Они вновь обрели чувство достоинства. Мы — нация, и мы гордимся тем, что вновь являемся грузинами»[181].

Ставка Шеварднадзе на альянс с Абашидзе в ходе ноябрьского политического кризиса 2003 года, открытая и демонстративная поддержка грузинским президентом аджарского лидера привели к тотальному неприятию этих действий в обществе и серьезно дискредитировали официальную власть. По многочисленным свидетельствам очевидцев граждане Грузии были разъярены перспективой того, что правительство в Тбилиси будет зависеть от политической воли Абашидзе[182]. Не случайно, именно визит Шеварднадзе в Батуми в разгар ноябрьского кризиса и демонстрация сторонников аджарской партии «Союз демократического возрождения» в центре грузинской столицы спровоцировали новую волну массовых беспорядков.

Стоит, правда, отметить, что к началу «революции роз» оппозиция Шеварднадзе не являлась единым целом и осуществлять перехват власти у правящего режима в ходе выборов 2003 год в целом не собиралась, ожидая более подходящего случая — намеченных на 2005 год президентских выборов. Западный исследователь К. Уэлт в этой связи указывает на тот факт, что массовые протесты, развернувшиеся после голосования, не были на самом деле столь массовыми — кроме трех случаев (14, 22 и 23 ноября) митингующая толпа не превышала пяти тысяч человек. Причем самая массовая демонстрация (максимум до ста тысяч человек), кадры которой облетели все мировые СМИ и стали символом и харизматическим примером торжества демократии на постсоветском пространстве, состоялась именно 23 ноября, уже после свержения Шеварднадзе, и являлась не митингом протеста, а народными гуляниями по случаю победы «революции роз»[183].

При этом оппозиционные силы и поддерживавшие их акторы заранее тщательно готовились к ноябрьским выборам. На протяжении нескольких недель накануне выборов при поддержке фонда «Открытое общество — Грузия» и «Рустави-2» регулярно проводились и публиковались социологические опросы, которые демонстрировали падение популярности пропрезиденских сил и, наоборот, прочили убедительную победу оппозиционным избирательным блокам. Опросы показывали, например, резкий рост электорального рейтинга «Национального движения» Саакашвили в сентябре-октябре — с 8 до 23 %[184]. Одновременно в телевизионных дебатах постоянно звучали предупреждения о том, что власть готовится к фальсификации выборов. В совокупности это привело к тому, что грузинский избиратель еще до выборов был подготовлен к возможным нарушениям в процедуре подсчета голосов и борьбе за защиту своего собственного выбора. Непосредственно в день выборов с избирательных участков велись прямые включения, журналисты сразу же извещали об обнаруженных правонарушениях, перед камерами и микрофонами выступали как избиратели, так и международные наблюдатели[185].

Режим Шеварднадзе же совершенно не учел уроки проигранных летом 2002 года муниципальных выборов и не принял никаких мер по предотвращению публикации подобных опросов, которые объективно оказывали воздействие на грузинских избирателей в антиправительственном ключе. Судя по всему, окружение президента надеялось на пассивность избирателей и административный ресурс, которые позволили бы, как это неоднократно было ранее, правящей партии получить максимальное количество голосов и затем вступить в политический торг с оппозиционными партиями с прицелом уже на президентские выборы 2005 года.

По предварительным данным, озвученным официальными властями сразу после закрытия избирательных участков, первое место с 21 % занимал созданный специально под выборы в апреле 2003 года пропрезидентский блок «За новую Грузию». Партия «Союз демократического возрождения Грузии» Абашидзе получала 18 %. Такие же показатели продемонстрировал и блок Саакашвили; в парламент проходили еще несколько оппозиционных партий и блоков, набравших 7–8 %, включая «Бурджанадзе-Демократы». Оппозиция и международные наблюдатели сразу же обвинили режим Шеварднадзе в фальсификациях[186]. Заметим, что в политической верхушке Грузии в этих условиях не наблюдалось единства по поводу дальнейших действий. Вместо того, чтобы настаивать на победе блока «За новую Грузию», часть приближенных Шеварднадзе предлагала вступить в переговоры с оппозицией или вовсе провести новые выборы