Мы знаем грозный клич! - [20]

"Итак, Лондон начала 21 века. Профессор Генри Хиггинс выдающийся лингвист, преподаватель фонетики и одновременно высокомерный и раздражительный человек, выдвигает теорию о том, как произношение и акцент определяют место человека в обществе. С намерением доказать свою точку зрения он заключает пари с полковником Хью Пикерингом, таким же, как он, учёным-фонетиком. Цель профессора научить — обычную официантку из паба говорить так грамотно, что высшее общество не смогло бы не принять её за одну из своих. Кроме того, профессор обещает через полгода представить девушку на посольском приёме во дворце. Выбор Хиггинса падает на молодую американку по имени Элиза Дулиттл, говорящую с сильнейшим акцентом".

— Вы ведь знаете, какими ужасными бывают американцы, стоит им открыть свой рот.

— Я с этим соглашусь. Но сразу вопрос: какого черта эта ваша Элиза поперлась в Лондон? Продавать эль она могла и у себя в Пенсильвании.

"Через три дня к Хиггинсу приходит отец Элизы, Альфред Дулиттл, работающий водителем мусоровоза. Тот еще пройдоха. В свое время он переехал со всей семьей в Британию в поисках своего счастья, но не преуспел в этом. Чтобы удержаться на плаву, устроился работать водителем мусоровоза, но тихим обывателем так и не стал. Авантюрист и пройдоха, который вечно влипает в какие-то неприятные истории. Впрочем и выкручивается из них вполне успешно. В браке никогда не состоял. Элиза была им прижита от женщины, имя которой он и сам со временем забыл, а дочь даже и не знала. Сама дочь ему скорее всего в обузу и он с облегчением вздохнул, когда она стала в состоянии себя содержать. Когда жизнь столкнула его с профессором Хиггинсом, то тот был впечатлен честностью Дулиттла, его врождённым даром красноречия и особенно его моральными установками — "Мораль мне не по карману!". Хиггинс рекомендует Альфреда П. Дулиттла одному весьма обеспеченному чудаку, занимающемуся вопросами этики и морали и ищущему "оригинального моралиста", чтобы сделать лектором своего фонда".

— Значит отец прекрасно устроится? А что Элиза?

А вот с Элизой все не так. Знакомый мне мюзикл показал, что с ней стало все хорошо. Зрителю намекнули, что она нашла свое счастье. Ага! Держите карман шире! Восемнадцатилетняя девица и старый холостяк сорока четырех лет! Прекрасная пара! Бернард Шоу в свое время сам затруднился насчет концовки. Показать, что все это закончится трагедией он так и не решился. Потому что ничем хорошим это закончиться не могло. Сколько бы лет не прошло, но британское общество было, есть и будет кастовым. Перенять безупречные манеры, присущие британской аристократии, это еще не значит стать для нее своим. Ведь внутренне героиня остается все той же американкой из Пенсильвании. И назад не вернуться. В прежней среде обитания ее уже не примут.

В общем, я решилась пойти дальше Бернарда Шоу и показать не просто личную трагедию. Через случившуюся трагедию, я хотела показать, что как не пытайся, но из американца уже не выйдет британец. В моем замысле к такому выводу приходят и отец, и его дочь. Унниженные и оплеванные, они не сдаются. Первое, что они делают, это осознают свое настоящее родство. Они наконец то стали дру другу родными. А потом:

"— Элиза! Нас ждет Америка! Кроме нее мы никому на этом свете не нужны. Там у нас не все в порядке, но ведь мы можем навести порядок в своем доме!"

— Что я скажу? Интересный конечно замысел. Но ведь пьеса еще не написана?

Вот именно! Поэтому я честно сказала Лоуренсу про то, что мне не по силам справиться с этой задачей. Тем более, что пьеса должна быть в стихах, а я совсем не поэтесса. Да и песни я сочинять не горазда, тем более — на английском языке.

— Мэри! Я могу тебе помочь в этом деле. Но ты тоже должна пойти мне навстречу.

Предложение Лоуренса было простым — он находит мне настоящего литературного негра и даже сам участвует в написании этой пьесы, а я закрываю свои глаза на то, что он будет делать свое дело, которое поручено ему "службой Его Величества". То есть, он совершенно открыто шпионит и за мной и всеми, кто со мною связан.

Подумав, я согласилась на это. Понял ли он, что пьеса направлена на подрыв существующих в британских владениях порядков, я так и не узнала.

Впуская мистера Лоуренса в свой огород, я заранее понимала простую вещь: он будет не последним английским шпионом, которого придется терпеть возле себя. Но с другой стороны, не получится воздействовать на ситуацию в Британской империи, полностью отгородившись от контактов с ее поданными. В этом плане, чем больше их шпионов засветится вокруг меня, тем лучше для наших "рыцарей плаща и кинжала". К тому же, я не Бернард Шоу. Писать пьесу на английском языке, да еще в стихах, было мне не по силам. Сестры Джулиан мне в этом были не помощницы. Зато Лоуренс оказался кстати. Подобно Нахалкову и Алексеевой, он прекрасно понимал, что без помощи "литературных негров" я с поставленной задачей не справлюсь.

— Знакомьтесь Мэри! Подполковник Джон Киплинг! Официально он в отставке, но вы понимаете, что настоящие джентльмены в отставку не уходят.

Да уж! Глядя на подтянутого джентльмена, сразу понимаешь, что отставка не для таких как он. Таких во что не одень, все-равно погоны проступят через любой костюм. И кто сказал, что военные не умеют носить цивильный костюм? Глупость это! Если человек умеет носить форму, то формой для него сумеет стать любая одежда. Мой отец, когда ушел в запас, с неменьшим шиком носил и строгий костюм, и спортивную форму и даже рабочий ватник в сочетании с кепкой, потертыми джинсами и резиновыми сапогами. Кстати! А ведь в джинсах тут никто не ходит!