«Мы жили обычной жизнью?» Семья в Берлине в 30–40-е г.г. ХХ века - [50]
Большая часть берлинских семей из средних слоев принадлежали к образованному обществу, отцы зачастую имели не только среднее, но и высшее образование, что дает основания причислить их в определенном смысле к интеллектуальной элите общества. Однако говорить на этом основании о неприятии режима, о критическом отношении к нему большинства было бы неправильно. Элита в смутную эпоху перемен не отличается от простых граждан ни повышенной предусмотрительностью, ни обостренным предвидением. Надеяться на «лучшие умы» не следует, на них так же легко действует яд политической демагогии, как и на простых смертных. Все общество в критические времена охотно идет за дудочкой очередного диктатора-крысолова, и дистанция от цивилизации до варварства на удивление коротка.
С другой стороны, на основании анализа каритны повседневной жизни берлинских семей в период национал-социализма было бы совершенно неправильно утверждать о тотальном контроле власти над обществом и полном отсутствии сопротивления давлению с ее стороны. Несмотря на небольшое пространство для маневра, у человека в конечном счете всегда оставался выбор степени интеграции в режим и разные люди оценивали жизнь в Германии и вели себя совершенно по-разному.
Во время войны не сразу, но постепенно и неотвратимо весь характер «обычной» семейной повседневности меняется кардинальным образом. Она определяется теперь прежде всего ожиданиями и надеждами на победоносный конец войны и возвращение членов семьи с фронта, страхом смерти и террора, переживаниями во время воздушных налетов, тотальными чувствами постоянного беспокойства и опасности. Психические и физические нагрузки на всех членов семьи, включая детей, увеличиваются многократно. Новое значение единственной связующей нити приобретают письма, где описанию повседневности отводится первостепенное место, причем члены семьи стараются поддержать друг друга, преуменьшая трудности. Но даже они иногда не в силах сохранить семейные отношения в несвойственно долгом отдалении друг от друга. Нередкими были мысли о сохранении супружеской верности как с той, так и с другой стороны, и в целом война оказывала на семьи и семейную жизнь уничтожающее, центробежное воздействие из-за долгих разлук и страшных впечатлений. Даже, если оба партнера хотели сохранить отношения, перемены в характере, пережитый ужас, новый опыт в семейных ролях не всегда могли это позволить. Разрыву семейных связей и традиций способствовал и нацизм, многократно увеличив давление на членов «народного сообщества», «фронта в тылу» с целью тотальной мобилизации их сил и ресурсов для выполнения своих военных и идеологических целей.
Война оказывала подлинно нивелирующее воздействие на повседневную жизнь, стирая социальные, возрастные и другие различия перед лицом смерти и разрушений. Формы существования суживались до примитивного выживания, до одного-единственного желания выжить и дождаться прекращения этих чрезвычайных обстоятельств. Семья все больше замыкалась на самой себе, смутные ожидания предстоящей катастрофы, поражения Германии заставляли цепляться за последнюю надежду, иррационально верить в то, что страна все же выйдет с победой из сжимавшегося кольца вражеских войск. Ужасы воздушных налетов рождали представления о германском народе, гражданском населении как невинных жертвах жестокости и насилия, замещали собой все остальное и уводили в сторону от неприятных ощущений виновности если не себя, то режима национал-социализма. Для пробуждения от социальной апатии и восстановления нормальной повседневности и семейной жизни требовалось как элементарное воссоединение семьи, так и время, приносившее с собой горькие размышления и трудную переоценку смысла и цены «обычной жизни» в тридцатые годы.
Библиография
Humboldt-Universität zu Berlin. Institut für Europäische Ethnologie. Archiv der Landesstelle für Berlin-Brandenburgische Volkskunde. Nachlass von Wolfgang Herzberg. Lebenserzählungen der Arbeiter des VEB Berliner Glühlampenwerk (1979–1981). Bd. 1–5.
Humboldt-Universität zu Berlin. Institut für Europäische Ethnologie. Archiv der Landesstelle für Berlin-Brandenburgische Volkskunde. Nachlass von Richard Beitl. Materialien für das Heimat- und Trachtenfest Berlin-Steglitz 1935. Unbearbeitet.
Landesarchiv Berlin. A Rep. 040–050 — Städtische Behörden und nachgeordnete Einrichtungen; Magistrat- und Bezirksverwaltungenverwaltungen.
Landesarchiv Berlin. A Rep. 020, 230–240, 500–550 — Schulen und höhere Lehranstalten.
Landesarchiv Berlin. A Rep. 244–02 — Hitlerjugend: Gau GroßBerlin.
Landesarchiv Berlin. B Rep. 042 — Vereine.
Landesarchiv Berlin. E Rep. 061–19. Nr. 16. Familiennachlass Schoepplenberg. Tagebücher der Familie Schoepplenberg. Bd. 8. 1929–35.
Landesarchiv Berlin. E Rep. 061–19. Nr. 17. Familiennachlass Schoepplenberg. Tagebücher der Familie Schoepplenberg. Bd. 9. 1934–39.
Landesarchiv Berlin. E Rep. 200–43. Nr.4. Tagebuch. 16.Jan.1933–12.März 1938. 4.Buch.
Landesarchiv Berlin. E Rep. 200–48. Nr. 9.
Landesarchiv Berlin. E Rep. 300–35. Nr. 10.
Landesarchiv Berlin. E Rep. 300–36. Nr. 1.
Книга «Семейная история» посвящена истории рода Никифоровых-Зубовых-Моисеевых-Дьякóвых-Черниковых и представляет собой документальную реконструкцию жизненного пути представителей 14 поколений за 400 лет. Они покоряли Кавказ и были первопроходцами Сибири, строили российскую энергетику и лечили людей. Воины, землепашцы, священники, дворяне, чиновники, рабочие, интеллигенция – все они представлены в этой семье, и каждый из предков оставил свой след в истории рода, малой и большой Родины. Монография выполнена на материалах архивных источников с привлечением семейных воспоминаний и документов, содержит множество иллюстраций.
Предисловие к роману Всеволода Вячеславовича Иванова «Похождения факира».
В книге автор рассказывает о борьбе армянского национального героя Андраника Озаняна (1865 - 1927 гг.) против захватчиков за свободу и независимость своей родины. Книга рассчитана на массового читателя.
Евгений Львович Шварц, которому исполнилось бы в октябре 1966 года семьдесят лет, был художником во многих отношениях единственным в своем роде.Больше всего он писал для театра, он был удивительным мастером слова, истинно поэтического, неповторимого в своей жизненной наполненности. Бывают в литературе слова, которые сгибаются под грузом вложенного в них смысла; слова у Шварца, как бы много они ни значили, всегда стройны, звонки, молоды, как будто им ничего не стоит делать свое трудное дело.Он писал и для взрослых, и для детей.
Автобиография автора из журнала «Знамя» №5 2000 г.
Владимир Быстряков — композитор, лауреат международного конкурса пианистов, заслуженный артист Украины, автор музыки более чем к 150 фильмам и мультфильмам (среди них «Остров сокровищ», «Алиса в Зазеркалье» и др.), мюзиклам, балетам, спектаклям…. Круг исполнителей его песен разнообразен: от Пугачёвой и Леонтьева до Караченцова и Малинина. Киевлянин. Дважды женат. Дети: девочка — мальчик, девочка — мальчик. Итого — четыре. Сыновья похожи на мам, дочери — на папу. Возрастная разница с тёщей составляет 16, а с женой 36 лет.
Это книга о том, как делается порнография и как существует порноиндустрия. Читается легко и на одном дыхании. Рекомендуется как потребителям, так и ярым ненавистникам порно. Разница между порнографией и сексом такая же, как между религией и Богом. Как религия в большинстве случаев есть надругательство над Богом. так же и порнография есть надругательство над сексом. Вопрос в том. чего ты хочешь. Ты можешь искать женщину или Бога, а можешь - церковь или порносайт. Те, кто производят порнографию и религию, прекрасно видят эту разницу, прикладывая легкий путь к тому, что заменит тебе откровение на мгновенную и яркую сублимацию, разрядку мутной действительностью в воображаемое лицо.